Гвиннайд: Когда Энван улыбается(2)

[yutaku]

Ловушка оказалась девочкой лет восьми, в зелёном шёлковом платье и с аккуратной белой бабочкой в тёмных вьющихся локонах. Она сидела на траве и распутывала – или запутывала? – сложносочинённую конструкцию из бечёвки. Отвлеклась на подошедших, сказала «Привет!» и вернулась к своему занятию.
– Привет-привет, – отозвалась Уля, глядя на девочку, как работник реанимации на очередное поступившее бессознательное тело. – А чем это ты занимаешься?
– Лестницу на талан делаю. У меня иначе не получается взлететь, – сказала девочка и обыденным жестом показала вверх, на платформу в пяти метрах над собой.
– А тебе именно туда надо?
Девочка уверенно кивнула. Судя по состоянию бечёвки, лестницей – даже и верёвочной – в ближайшее время ей было не стать.
– Тебя как зовут?
– Куля.
Самое обыкновенное имя. У Лёсика в классе было три Кули.
– Ты что, из Города? – спросил он.
– Да, – сказала девочка. – Но я хочу остаться здесь. А у меня не получается. Я совсем не фионта. Я слишком тяжёлая, из-за меня всё ломается.

– А фамилия у тебя какая?
Лёсик только выпучил глаза на Улю: зачем ей здесь, в Веренне, вся это формальная чушь?
– Овсюг.
– А родителей как зовут?
Куля задумалась, словно это было для неё сложным вопросом.
– Маму – Грендла Биреевна. Папу – Сарукей… Сарукей…
– Сарукей Маканорович? – влез Лёсик. Девочка кивнула.
– Ты их знаешь? – развернулась к нему Уля.
– Я у них квартиру снимаю. Просто их детей я никогда не видел.
– Ага… Куля, скажи пожалуйста, а что тебе мама говорила насчёт прогулок сюда?

Куля снова сделала паузу. Крутя головой и ища ушами ответ, она развернулась прочь от гостей – в ту сторону, где дорожка между виноградниками сгорбилась в мостик над ручейком. Лёсик даже подошёл туда поближе, посмотреть.
– Что фионтов не бывает… Но мне очень надо к ним!
Куля поднялась, прошла вслед за Лёсиком и тоже остановилась перед мостиком, за которым виднелось аккуратное небольшое зеленеющее поле. Лёсик был не силён в сельском хозяйстве, но похоже оно было больше всего на банальную картошку.
– На мостик не лезь, – окликнула его сзади Уля.
– А почему? – он на всякий случай присел и потрогал мостик рукой. – С ним что-то не так?
– Если приложить кусок железа, сразу видно будет, что не так. Только не надо этого прямо сейчас де...

Поздно. Карманный нож лежал у Лёсика совсем близко, и он потрогал им древесину моста, даже не раскрывая. Эффект был почти как от попадания из Веренны в Город, причём не в самую ухоженную его часть.
Изящный хрупкий мостик незамедлительно превратился в скользкое одинокое бревно, а прозрачный ручеёк - в неаккуратную канаву, такую, что очень не захочется с пресловутого бревна наворачиваться. Стоявшая совсем рядом с Лёсиком девочка внезапно сменила чудесное шёлковое своё платье на весьма потрёпанные джинсы и футболку дикого розового цвета; ухоженные локоны превратились в лохмы, облепившие бледноватое лицо с фингалом под правым глазом. И никаких белых бабочек.
– Уля, я вываливаюсь!
Только бы подхватила!

И она его действительно подхватила, причём за шиворот, и довольно резко дёрнула вверх.
– Ты не вываливаешься, – сухо сказала она. – Ты просто кусок фионской иллюзии сейчас развалил. Вот они идут. Сейчас объяснят.
К ним действительно шли – неспешно и сдержанно, как полковники из анекдота, которым не стоит бегать ни в мирное, ни в военное время. Мужчина и женщина, оба в сдержанных зелёно-коричневых загородных костюмах – Лёсику сразу захотелось потыкать эту пару в морду тем, кто являлся на фотосессии «под эльфийку» в лоснящихся тканях и с килограммами блестючек. Фионты подошли к мостику, и женщина осторожно потрогала бревно своей аккуратной туфелькой-лодочкой, затем выразительно прикрыла рот рукой, опустила глаза – быстро зыркнула на девочку – и снова отвела взгляд. Лица их показались Лёсику подозрительно знакомыми.

Её спутник очень аккуратно улыбнулся и произнёс:
– Таоссэ тэлио!
– И вам доброе утро, – отозвалась Уля.
– Кто вы и как вышло, что вы у нас в гостях?
– Я веду Гвиннайда, – Уля кивнула на своего спутника, – к Разбитому Дому. Здесь мы просто проходом.
– Нам очень жаль, что вы так неудачно столкнулись с нашей девочкой. Она ещё совершенно не умеет держать себя и вещи вокруг.
– А должна?
Фионты посмотрели на Улю. Молча и пристально.
– Раз уж вы подошли к нашему дому, мы хотели бы пригласить вас на чашечку фиона.
– Нет, спасибо. Нам правда надо идти прямо сейчас.
Фионта показал на мостик:
– А это вы так оставите?
Девочка в этот момент сжалась, но с места никуда не двинулась. Уля коротко глянула в её сторону и ровным голосом продолжила:
– Вы знаете, я не пью фион и совершенно не владею чарами его народа.
– Очень жаль, – сказал её собеседник и прищурился, шуршнув рукавом по предплечью своей спутницы. Та перехватила диалог:
– В таком случае придётся нашей девочке самой справляться. Мы ей поможем. А вы, если хотите, можете идти.
Её спутник скривил губы и посмотрел на гостей. Куля тоже глядела прямо на Улю, и кивала – конечно, я разберусь! Уля странно дёрнулась, затем сделала покерфейс и вместо прощания продолжила разговор:
– Скажите пожалуйста, а почему она тут в Веренне одна? Родители у неё в Городе.
Щёлк. Вот чьи это лица. Фионты были похожи на Грендлу Биреевну и Сарика, её мужа. Только моложе и заметно изящнее, чем их городские прототипы, по которым вообще нельзя было бы заподозрить способностей попасть в Веренну –хоть самостоятельно, хоть с провожатым.
– Ей правда здесь лучше. Ещё бы ей лёгкости, чтобы жить здесь как фионта… Жаль, что сейчас не получить помощи из Крылатого Леса, - женщина вздохнула.
– Бабочка Крылатого Леса помогла бы? – спросила Уля.

Фионты посмотрели на неё как на золотую рыбку.
– А у тебя есть?
– Есть.
Четыре пары глаз уставились на неё.
– Но просто так я её не отдам. Мне она дорого досталась.
И с этими словами Уля предъявила изумлённым зрителям маленький золотой перстенёк, оттопыривающийся ажурными крылышками. Гвиннайд почувствовал, что следует за ним взглядом, как рыбка за блесной.
Так кто тут на кого ловушку делает?