![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Медденайд: война для одного
– По мотивам последних прогулок. Глянь! – Таша вытащила из-под джемпера кулончик. Твера прищурилась и потрогала рукой стебелёк с зелёными листьями и коричневым початком:
– Принесла с Тропы, ага. Он из чего? Не сломается?
– Полимерная глина. Не должен, там проволочная база, и только поверх уже глина. Тоненьким слоем.
– Здорово.
Таша ещё раз осмотрелась – интересно, многих не-ракров сюда пригласили? Кроме Таши со Шладой, слишком многие в зале лицом не тянули на типичных представителей.
– А чужие на празднике – это вообще нормально? – спросила она на всякий случай. Инструкции по составлению записок, сбор их теперь в одну общую миску, выгон из этой части кафе всех детей в соседний зал, сбившиеся вдоль стен зрители и что-то в середине зала, накрытое белым покрывалом – так не новогодние корпоративы делают, так обряды вообще-то проводят. В общей куче лежала и ташина записка. Относительная очень записка – никакого текста Таша так и не придумала, поэтому её вкладом был маленький свёрнутый рисунок, виноградная кисть и яблоневая ветка. Сначала она собиралась попрощаться с этим годом как с годом ледяной пропасти – но именно её нарисовать не осилила.
– Почти нормально, – ответила Твера. – Если человек по Тёмной Тропе гулял, то и сюда ему уж как-нибудь да можно. Ничего секретного.
– Кроме как от детей? – Таша – Какой-то у вас наоборотный Новый Год. Наркотики, секс?
– Секретно-секретно. Скоро увидишь, в чём дело – Твера сгримасничала, вытянув лицо. Олькр рядом хмыкнул.
– А на Тёмной Тропе я опять подзастряла, – пожаловалась Таша.
– На чём?
– Там по лесу, куда предупреждали не лезть, кто-то бродит. А их сфоткать хочу.
– Сфоткать вряд ли получится, – покачал головой Олькр. – Рассмотреть и потом нарисовать - это да.
– Так они не показываются! Я их звала, но они то ли не понимают, то ли не хотят.
Твера только хихикнула.
– Их не зовут обычно. А если уж явились – отмахиваются чем поувесистей.
– Я посмотреть хочу. Что-то они мне там бормочут, главное, но я никак нормально расслышать не могу.
– Приманку в следующий раз возьми, что ли.
– Угу. Непорядок, неизвестные кракозябры – и я их до сих пор не зафиксировала!
– Ваш игродельный проект там ещё жив?.. Так, стоп, сейчас свет уже погасят.
Основной свет действительно погасили, куда-то в центр зала прошуршал силуэт в белом, сел посередине, рядом с белым покрывалом. Вместо музыки из колонок, которой привычно ожидала Таша, в углу стукнули в барабан. Ещё раз. Ещё раз. Совсем медленный ритм, недостаточный, чтобы замаскировать чирк зажигалки в середине зала. Огонёк ярко высветил руки, с заметными венами и морщинами, и перекочевал на свечу, которая теперь стояла перед женщиной в центре. Барабан некоторое время продолжал соло, и под него вдоль плохо освещённого круга зрителей пошёл человек с той самой горой записок – медленно, совершенно не художественным танцевальным шагом, повернув голову к свече в центре. Сделал круг. Барабан наконец чуть ускорился, и к нему присоединился колокольчик, поднятый сидевшей в кругу женщиной. Дзинь! Он продолжил идти по кругу, но уже чуть ближе.
«Тоже Тёмная тропа такая. А мы здесь кто – трёгли?»
Таша покосилась в темноте на Тверу и не спросила.
Они досмотрели до момента, когда круживший человек опустился на пол и поставил свою миску – хорошо, хорошо, ритуальную чашу! - перед женщиной, которая некоторое время на него смотрела, потом вытянула из чаши свёрнутый лист бумаги и подожгла о свечу. Бросила обратно к остальным – и между ними вспыхнул кратковременный, но пышный костёр, достойный недовольства любой пожарной охраны.
Женщина приподняла с пола белую ткань, под которой обнаружился последний участник действа – многосвечник с ярко выраженными металлическими крыльями, клювом и хвостом. С ним-то и пошёл обратно круживший, снова – по спирали, на сей раз не только под музыку, но и под хлопанье зашевелившихся зрителей.
«Не, не трёгли».
Когда он донёс огонь до присутствовавших, Таша запоздало спохватилась, что вот свечу-то он и не взяла. Точнее, взяла – но умудрилась оставить в сумке в соседнем зале, где остались дети и за ними присматривающие. Она метнулась туда, сюда, открыла рот попросить у кого-нибудь из зажигавших запасную, зажала горло привычным спазмом, бросилась высматривать, все ли здесь вообще со свечами и насколько её фэйл действительно существенен – и проморгала в результате тот момент, когда птицу куда-то дели, закончив тем самым формальную часть.
Дети за дверью после её открывания поотпрыгивали, типа они вовсе даже не подглядывали и не подслушивали.
– Собственно, теперь можно есть, дарить подарки и всё такое, – Твера поставила свою свечу в подсвечник и критически посмотрела на блюдо с пирожными, симметрию которого кто-то точно успел нарушить до её прихода.
– А подарки только сейчас почему? – Таша спросила, стала было что-то добавлять, но снова потеряла голос.
– Так раньше их Зимняя Старуха не дала ещё! – Олькр ухмыльнулся и вопросительно поднял брови на Ненди, который наконец добрался до отца, цапнул за руку и теперь был полон решимости его увести и что-то показать. – Я сейчас.
– Понимаешь, подарки вообще-то разные бывают, – Твера запустила вилку в салат, и кивнула какой-то подошедшей паре: да, с этой стороны не занято, можно. – Не только от Зимней Старухи. Есть и вообще такая специальная категория, на которой прямо написано: «упакованы вот такие неприятности, принимать будете?». Так что не всё равно когда, от кого и что.
– Подарки как оружие?
– Ну, если не предупреждать – то и как оружие, наверное. Хотя вообще по таким подаркам сразу всё видно, можно же и не взять.
Пристроившаяся рядом с матерью Кася пробормотала «подарки» и тут же взметнулась:
– Мам, так мы завтра к Куле идём?
– Ыыы… – промычала Твера. – Кажется, у меня клацнули и захрустели друг о друга разные планы.
– А давай я одна съезжу! Я уже могу одна.
Твера покачала головой.
– Вместе поедем. Мне всё равно с Грендлы Биреевны надо кое-что получить, а то ни она, ни Кулин папа на последнем собрании не были.
– Овсюги, что ли? – вмешалась Таша.
– Да. Ты-то их откуда знаешь?
– Так Грендла с моей мамой в одном институте работали, она у нас сто раз была.
Твера пожала плечами.
– Но это ладно. Мы же ещё про Тёмную Тропу не договорили...
И Таша повисла у Тверы на ушах на остаток вечера. Даже набилась вместе идти до Грендлы Биреевны, чтобы повисеть на ушах по дороге туда-сюда, пока есть возможность. Ради этого стоило выносить Сарукея Маканоровича и покупать ему отмазывательную коробку конфет «Шоколадный Праздник».
– Принесла с Тропы, ага. Он из чего? Не сломается?
– Полимерная глина. Не должен, там проволочная база, и только поверх уже глина. Тоненьким слоем.
– Здорово.
Таша ещё раз осмотрелась – интересно, многих не-ракров сюда пригласили? Кроме Таши со Шладой, слишком многие в зале лицом не тянули на типичных представителей.
– А чужие на празднике – это вообще нормально? – спросила она на всякий случай. Инструкции по составлению записок, сбор их теперь в одну общую миску, выгон из этой части кафе всех детей в соседний зал, сбившиеся вдоль стен зрители и что-то в середине зала, накрытое белым покрывалом – так не новогодние корпоративы делают, так обряды вообще-то проводят. В общей куче лежала и ташина записка. Относительная очень записка – никакого текста Таша так и не придумала, поэтому её вкладом был маленький свёрнутый рисунок, виноградная кисть и яблоневая ветка. Сначала она собиралась попрощаться с этим годом как с годом ледяной пропасти – но именно её нарисовать не осилила.
– Почти нормально, – ответила Твера. – Если человек по Тёмной Тропе гулял, то и сюда ему уж как-нибудь да можно. Ничего секретного.
– Кроме как от детей? – Таша – Какой-то у вас наоборотный Новый Год. Наркотики, секс?
– Секретно-секретно. Скоро увидишь, в чём дело – Твера сгримасничала, вытянув лицо. Олькр рядом хмыкнул.
– А на Тёмной Тропе я опять подзастряла, – пожаловалась Таша.
– На чём?
– Там по лесу, куда предупреждали не лезть, кто-то бродит. А их сфоткать хочу.
– Сфоткать вряд ли получится, – покачал головой Олькр. – Рассмотреть и потом нарисовать - это да.
– Так они не показываются! Я их звала, но они то ли не понимают, то ли не хотят.
Твера только хихикнула.
– Их не зовут обычно. А если уж явились – отмахиваются чем поувесистей.
– Я посмотреть хочу. Что-то они мне там бормочут, главное, но я никак нормально расслышать не могу.
– Приманку в следующий раз возьми, что ли.
– Угу. Непорядок, неизвестные кракозябры – и я их до сих пор не зафиксировала!
– Ваш игродельный проект там ещё жив?.. Так, стоп, сейчас свет уже погасят.
Основной свет действительно погасили, куда-то в центр зала прошуршал силуэт в белом, сел посередине, рядом с белым покрывалом. Вместо музыки из колонок, которой привычно ожидала Таша, в углу стукнули в барабан. Ещё раз. Ещё раз. Совсем медленный ритм, недостаточный, чтобы замаскировать чирк зажигалки в середине зала. Огонёк ярко высветил руки, с заметными венами и морщинами, и перекочевал на свечу, которая теперь стояла перед женщиной в центре. Барабан некоторое время продолжал соло, и под него вдоль плохо освещённого круга зрителей пошёл человек с той самой горой записок – медленно, совершенно не художественным танцевальным шагом, повернув голову к свече в центре. Сделал круг. Барабан наконец чуть ускорился, и к нему присоединился колокольчик, поднятый сидевшей в кругу женщиной. Дзинь! Он продолжил идти по кругу, но уже чуть ближе.
«Тоже Тёмная тропа такая. А мы здесь кто – трёгли?»
Таша покосилась в темноте на Тверу и не спросила.
Они досмотрели до момента, когда круживший человек опустился на пол и поставил свою миску – хорошо, хорошо, ритуальную чашу! - перед женщиной, которая некоторое время на него смотрела, потом вытянула из чаши свёрнутый лист бумаги и подожгла о свечу. Бросила обратно к остальным – и между ними вспыхнул кратковременный, но пышный костёр, достойный недовольства любой пожарной охраны.
Женщина приподняла с пола белую ткань, под которой обнаружился последний участник действа – многосвечник с ярко выраженными металлическими крыльями, клювом и хвостом. С ним-то и пошёл обратно круживший, снова – по спирали, на сей раз не только под музыку, но и под хлопанье зашевелившихся зрителей.
«Не, не трёгли».
Когда он донёс огонь до присутствовавших, Таша запоздало спохватилась, что вот свечу-то он и не взяла. Точнее, взяла – но умудрилась оставить в сумке в соседнем зале, где остались дети и за ними присматривающие. Она метнулась туда, сюда, открыла рот попросить у кого-нибудь из зажигавших запасную, зажала горло привычным спазмом, бросилась высматривать, все ли здесь вообще со свечами и насколько её фэйл действительно существенен – и проморгала в результате тот момент, когда птицу куда-то дели, закончив тем самым формальную часть.
Дети за дверью после её открывания поотпрыгивали, типа они вовсе даже не подглядывали и не подслушивали.
– Собственно, теперь можно есть, дарить подарки и всё такое, – Твера поставила свою свечу в подсвечник и критически посмотрела на блюдо с пирожными, симметрию которого кто-то точно успел нарушить до её прихода.
– А подарки только сейчас почему? – Таша спросила, стала было что-то добавлять, но снова потеряла голос.
– Так раньше их Зимняя Старуха не дала ещё! – Олькр ухмыльнулся и вопросительно поднял брови на Ненди, который наконец добрался до отца, цапнул за руку и теперь был полон решимости его увести и что-то показать. – Я сейчас.
– Понимаешь, подарки вообще-то разные бывают, – Твера запустила вилку в салат, и кивнула какой-то подошедшей паре: да, с этой стороны не занято, можно. – Не только от Зимней Старухи. Есть и вообще такая специальная категория, на которой прямо написано: «упакованы вот такие неприятности, принимать будете?». Так что не всё равно когда, от кого и что.
– Подарки как оружие?
– Ну, если не предупреждать – то и как оружие, наверное. Хотя вообще по таким подаркам сразу всё видно, можно же и не взять.
Пристроившаяся рядом с матерью Кася пробормотала «подарки» и тут же взметнулась:
– Мам, так мы завтра к Куле идём?
– Ыыы… – промычала Твера. – Кажется, у меня клацнули и захрустели друг о друга разные планы.
– А давай я одна съезжу! Я уже могу одна.
Твера покачала головой.
– Вместе поедем. Мне всё равно с Грендлы Биреевны надо кое-что получить, а то ни она, ни Кулин папа на последнем собрании не были.
– Овсюги, что ли? – вмешалась Таша.
– Да. Ты-то их откуда знаешь?
– Так Грендла с моей мамой в одном институте работали, она у нас сто раз была.
Твера пожала плечами.
– Но это ладно. Мы же ещё про Тёмную Тропу не договорили...
И Таша повисла у Тверы на ушах на остаток вечера. Даже набилась вместе идти до Грендлы Биреевны, чтобы повисеть на ушах по дороге туда-сюда, пока есть возможность. Ради этого стоило выносить Сарукея Маканоровича и покупать ему отмазывательную коробку конфет «Шоколадный Праздник».