Гвиннайд: Колодец в развалинах (3)

[yutaku]

Отпахав на работе часов десять или больше – Лёсик уже толком и не считал – он примчался в кафе к восьми и убедился, что Уля ничего ещё не закончила, как обещала. Так что он кивнул сидевшим за тем же столиком Таше и незнакомой женщине в оттопыривающихся каффах с летучими мышами, подрулил к Уле. Та помахала рукой:
– Ага, привет, мы уже скоро... Ы, КАКАЯ ЗВЕРЮХА!
Последнее относилось к мягкой игрушке, которую Гвиннайд водрузил перед ней на стол. Плюшевый чёрный пони растопырился мягкими копытами, не удержался на них и привалился к пустой чайной чашке, обвивая её золотистой спутанной гривой. Уля осторожно поставила его обратно в вертикальное положение, между собой и Лёсиком. Представила ему незнакомую женщину как «Тверу». Затем вернулась к витражным стёклам-вставкам, которые Таша ранее распаковала, выложила на стол и уже некоторое время комментировала. И которые явно занимали улино внимание куда больше, чем новоприбывший. Гвиннайд выдохнул, Лёсик вдохнул – и сел поближе.


– А эта собственно к Разбитому Дому, – повествовала Таша. – Тоже уже опробовала, приводит прямо. Почему-то оказываешься всегда чуть в стороне, хотя центром места ощущается колодец и участок стены рядом с ним. Во всяком случае, варианты без них не работали.
– Да, так и должно быть. В стене зажаты остатки той молнии, что разбила Дом, – Уля взяла маленький витраж в руки и погрузилась в него, напрочь не обращая внимания на Лёсика. Тот тоже коротко глянул на поделку. Глаз сразу отметил пузырьки, «колодцу» на изображении явно не повезло на ровную окраску; изгиб ветки над ним больше напоминал пошедший криво контур, чем естественный древесный силуэт. Вот примерно такую халтуру и таскала ему та новенькая дура с работы… Он поморщился. Таша подняла брови.
– Пузырьки, – бросил Лёсик.– Ну детский сад же, такое оставлять.
– А. Ты это место рисовать пробовал уже?
– Нечего стрелки переводить. Что, так трудно признать, что налажала?
Пауза. Уля качнула головой, шикнула на Лёсика и взяла следующий витраж.
– А это уже от бара «На краешке», – Таша снова повернулась к ней. – Знаешь это место?
– Да, – кивнула Уля. – Туда обычно попадают, когда привыкли общаться со своим демоном-хранителем больше, чем с живыми людьми.
Таша хрюкнула.
– Или ещё вариант, – продолжила Уля, подавшись к ней, – Туда приходят те, кто очень ждёт, что мимо проплывёт труп врага, но не замечает, что сидит он вовсе не у реки. Зато пить и говорить про врагов при этом можно долго.
– Гм, – Таша потёрла пальцами губы. – Не совсем сходится с моим опытом. - О! – она бегло скользнула взглядом по Лёсику. – Сейчас пример найду. Дай на секунду? – она потянула руку к коммуникатору перед Тверой. Та подтолкнула к ней устройство, и Таша торопливо стала искать что-то в тырнете. – Вот!
Маленький экран с текстом переехал по столу поближе к Уле. Лёсик повернул голову и подвинулся, чтобы тоже видеть текст; тот оказался внезапно знакомым.

«...Теперь, когда её выпирают из музея, она плачется на тему того, что никому не нужны её статьи и опыт работы. Пока начальство прогибало их всей оравой перед чиновниками – ей было нормально. Пока ей двести раз говорили, что в музее ловить нечего – она кивала и сидела на месте. Зато теперь сокращение штатов – это для неё вся из себя неожиданность и внезапность.
Вот когда она кошку из дома выкинула – она что, правда думала, что с ней самой ничего такого случиться не может?»

– Там примерно такой народ сидит, как автор поста? – спросила Таша. Уля качнула головой и открыла было рот, но резко наклонившийся над столом Лёсик перехватил инициативу:
– Какое это имеет отношение к делу? Это чужая личная жизнь, вообще-то! Вообще, кто тебе разрешал этими текстами где попало размахивать?
– Это из твоего открытого поста, – Таша ткнула пальцем в коммуникатор. – В блоге. В тырнете.
– Я ещё могу промолчать, когда ты пытаешься продать халтуру, которой постыдился бы любой профессионал. Но под видом делового обсуждения вытаскивать чужие личные ситуации – это просто запредельное хамство!
На него смотрели три пары очень широких глаз. Внимание он, несомненно, привлёк. Таша ещё и зачем-то сунула руку в рюкзачок и там оставила, заметно напрягая мышцы.

– Понятно, – пробормотала Уля. – Если тебе это хамство, то ты можешь покинуть нашу беседу прямо сейчас.
– С какой это стати? – Он развернулся к Таше. – Я жду извинений, вообще-то. Или ты думаешь, что можешь распоряжаться чужой приватной информацией как тебе угодно?
Таша открыла рот, но Уля перебила её, поднимаясь с места.
– На это отвечать не обязательно. Лёсик, наша с тобой сегодняшняя встреча отменяется. Ты свободен.
– Я не собираюсь уходить просто так!
– Зато я собираюсь, – Уля подхватила сумку и куртку. Твера и Таша поднялись вслед за ней, Таша только задержалась сгрести свои витражи и аккуратно поместить их обратно в рюкзачок, в переложенную шарфами коробку.
Плюшевый пони остался стоять на столе хвостом к залу, мордой в стену.
– Это же смешно, – Лёсик погнался за Улей. – Мы договаривались. У тебя нет никаких серьёзных оснований отменять встречу.
– Это ты так считаешь. Я считаю иначе.
– У тебя просто истерика, – он схватил Улю за локоть и потянул к себе. – Ты не можешь так просто взять и уйти.
– Можно не «просто так». Можно позвать охрану кафе на помощь, – предложила Твера.
Охранник у дверей действительно уже смотрел на беспокойную компанию, внимательными такими глазками. Не вмешивался. Лёсик перешёл на шёпот, но продолжал следовать за Улей.
– Не надо охрану, – проговорила та на ходу, выдирая локоть из захвата. – Я сама разберусь.
Как обычно, она не обернулась выяснять, что про это «сама» скажут остальные.