Гвиннайд: Котёл или чаша

[yutaku]

– Ряна, привет! Как тебе эти наши туристы из Аффы?
Ряна помахала в ответ коллеге-экскурсоводу:
– Привет, Нандик! Я из-за них до сих пор смеюсь! Вегетарианцы, говорите, животных у них нельзя убивать и есть от слова вообще, все священные… Они потом в закусочной все мясо заказывали! Всей группой, представляешь?
– Представляю. Я уже похожее видел. Но те друг от друга прятались и вкушали запретное каждый тайно.
– Персонажи анекдота, – Ряна вздёрнула свой кривоватый нос и надула шею.
В курилку к ним попытался затечь, толком не открывая дверь, ещё один сотрудник, имя которого Ряна так и не запомнила, хотя на новом месте работы успела чуть пообвыкнуться. Ряна проскрежетала грозно «Некурящим вход воспрещён», и амёбник убрался также мягко, как и появился. Нандик только покачал головой. Ряна становилась злее и свирепее с каждым днём, в который на неё не ругался начальник.


– Кстати, это мне кое-что напомнило. Мне сказали, что ты можешь знать Леоксана Брыка? Юзер Caelidate?
Ряна фыркнула:
– Это мой бывший вообще-то.
– О. Не знал, – Нандик заметно замялся. – Он просто в пост к моей жене пришёл, и там интересный разговор про амёбников вышел.
– Про амёбников?
– Да, жена же выложила ссылку на исследование Брегвела про них, ну и кое-что написала про то, что «я так и знала, что про диеты – это всё враньё, и там не в кальции у них дело». В комментариях началось обсуждение – ну ты ж понимаешь, в диетах, детях и политике разбираются все! И вот этот Caelidate тоже пришёл поговорить.
– Сначала стал говорить комплименты хозяйке журнала и предлагать свои мысли по поводу, а кончил тем, что переругался с кем-то из гостей на несколько десятков реплик, – сказала Ряна без малейших признаков вопросительной интонации.
– Да не из гостей, со мной он переругался. Жена его уже забанила, а я вот до сих пор так и хожу, пытаясь понять, что же это было. Почему ему так важно было доказать, что амёбность – это личный выбор каждого и они сами себе злобные буратины, раз не хотят о собственном скелете заботиться. И в курсе ли он вообще, кем мы там с женой друг другу приходимся.
– Вообще он на такие вещи догадливый.
– Не знаю, не знаю. Какой смысл говорить, что поддерживаешь автора, если тут же пишешь практически противоположные вещи? Это я чего-то не понимаю?
– Нечего там понимать, – Ряна потушила очевидно недокуренную сигарету о пепельницу. – Пускай едет в дурку без моего понимания.

– Понял, – Нандик кивнул. – Делаю пометку: не «кто-то из ряниных знакомых», а «с ряной про это не разговаривать».
Ряна засмеялась.
– Мы около года как разошлись, – она придвинулась к собеседнику. – Муяк он оказался… Я сначала вообще не представляла, как жить дальше. В первый раз в жизни к психологу на самом деле захотела пойти – но денег на него не было! Их ни на что не было.
– В музее зарплата не очень была, я так понимаю?
– Бюджетка. Со всеми вытекающими.
Тут у Ряны временно стекла с лица угловатая хищность и она более мягким голосом продолжила:
– Когда я сократилась с воплями и скандалом, мне наконец стало как-то очень не до… Леоксана Брыка. Я потеряла коллекцию картин Райндла, гравюры Терреста, планы всякие. Оказалась просто одна в пустой квартире. А потом на меня обрушился весь Город.
Нандик потратил паузу на сигарету. Ничего не спросил, только шевельнул бровями.
– В нашем бюро – тоже, мы же по всему историческому центру и бывшим пригородам тут группы возим. Я ещё за пределы Города хочу как-нибудь выбраться. Там наверняка тоже есть жизнь!
Нандик прижмурился:
– Интернет и вся история мировой культуры, а также постоянный приток туристов, на это прозрачно намекают!
– Именно. Я никуда никогда не выезжала. Сначала училась, потом работала. Только на это деньги нужны, – Ряна обратно зажала шею.
– Я же выезжаю каждый год, – Нандик пожал плечами. – Делается.
– Я пока не могу себе этого позволить, – сухо ответила Ряна. Посмотрела на свой слишком длинный недокурок в пепельнице. Сунула руку в сумочку за пачкой. Нандик посмотрел на сумочку: её себе Ряна позволила где-то на Халупном рынке. Вряд ли давно, долго эта подделка под брэнд не протянет.

– Читала уже про ЗКЦ и новый центр? – сменил он тему разговора.
Градохранитель объявил о том, что в рамках общей программы поддержки культурных ценностей будет поддержан ещё один проект ЗКЦ: центр переподготовки преподавателей с целью принесения в образовательные учреждения современных методик пропаганды здорового образа жизни и патриотического воспитания молодёжи, с прилагающимся питомником живых пернатых государственных символов. Поддержан проект будет выделенным зданием и финансированием. Недобрые языки почти сразу отметили, что из здания незадолго до того была выселена – как официально объявлялось, «переформирована» – поликлиника. Недовольные жители района побухтели, но тут им в отместку предложили обязательные медосмотры четыре раза в год по полному протоколу, и всем вдруг стало не до поликлиники.
– Чтобы что-то кому-то подарить, Градохранитель сперва это у кого-нибудь отбирает. И ещё местность вокруг выбамбливает, чтобы на фоне руин подарок смотрелся красивее.
– Есть за ним такое, – Нандик ощерился. – Интересно, этот Брык бомбит вокруг цели для того же?
Ряна выпучила на него глаза.
– Ой. Ты прав.
Нандик подождал продолжения, но Ряна снова сделала жёсткое лицо и сказала:
– Или, по крайней мере, версия красивая. Всё, я к следующей группе побежала.
Она отправилась прочь из курилки, напевая «А я рядом не стоял, не стоял, не стоял» на мотив старой песенки из старого мультфильма.