Открытые окна

[yutaku]

По ту сторону ночи, по лесу трёглей, шёл однажды старик в серых перьях. Видит: дом на поляне стоит, открыты у дома дверь, все окна. Постучал старик по краю двери, вышел из дома человек со шрамами на щеках.
– Кто ты и откуда здесь взялся дом? Я никогда раньше его на этой поляне не видел, – сказал старик.
– Меня зовут Скур. Я увидел, что сюда прилетают золотые птицы, построил дом в этом месте, – сказал человек. – Кто ты и куда идёшь?
– Я не могу ответить на этот вопрос, – сказал старик. – Но твой дом испортится к осени, увидишь.

С тем ушёл. Настали осенние холода, проходил мимо того дома ракр. Увидел открытые двери и окна, спросил человека со шрамами на щеках:
– Для чего у тебя до сих пор дом весь открыт? Ночи уже холодны, дни коротки.
– Я жду, когда вернутся мои золотые птицы, – сказал Скур. – Пока не столь холодно: не все яблоки ещё собраны, листья на деревьях ещё зелены.

Ушёл ракр. Прошло время, вернулся к дому старик в серых перьях. Спросил Скура:
– Всё ли хорошо в твоём доме? Прилетают ли золотые птицы?
– Нет, – сказал Скур. – Дом испортился. Золотые птицы больше не спешат к моим окнам.
– Впусти меня, – сказал тогда старик. – Я буду говорить тебе, что делать.
Впустил его Скур. Сел старик в самом тёмном углу дома, стал указывать: набери воды, навари еды, яму большую во дворе выкопай. Ни на секунду не прекращал указывать, так что перестал Скур спать и отдыхать. Наконец, ударился Скур об открытую дверь, разбил себе руку. Лёг на землю.
– Не могу больше работать, – сказал. – Не могу заботиться об этом доме.
– Тогда иди прочь, – сказал старик.

Полежал Скур на земле, всё лицо в грязи стало. Затем встал, по холодному лесу пошёл прочь. Выбрался к дому ракров, там у порога свалился. Подобрали его, спрашивают:
– Что случилось, почему ты здесь с разбитой рукой, измазанный и замёрзший?
– Я больше не могу жить в своём доме, – сказал Скур.
Пустили его ракры в дом, указали сесть к очагу. Говорит Скур:
– Не сяду, там оленья шкура перед очагом.
Убрали ракры оленью шкуру, лёг Скур на пол у огня, греться. Напоили его горящим вином. Спросили:
– Что случилось с твоим домом?
– Он испортился, в него перестали прилетать золотые птицы, которых я ждал.
– Они до весны будут жить в других краях, где нет зимы, – сказали ракры. – Они не прилетают сейчас ни к кому из нас. В твоём доме окна до сих пор открыты?
– Да, – сказал Скур. – Они открыты, ведь даже ещё снег не выпал.
– Если тебе нужен снег, чтобы закрыть окна в своём доме, тогда лежи, грейся дальше, – сказали ракры.
Скур лежал, пока ему не стало настолько тепло, что он встал, сбросил верхнюю одежду, помылся. Увидели ракры шрамы у него на щеках. Сказали:
– Теперь мы будем лечить твою руку.
Он остался у них, пока ему лечили руку, ел горячую еду. Когда подзажила рука, ракры сказали:
– Теперь, пока твоё тело помнит, что такое тепло, ты можешь заняться своим домом.

Вернулся Скур к дому. Вошёл, сидит там в углу старик в серых перьях. Стал Скур окна закрывать, на зиму затягивать.
– Я тебе не говорил этого делать! – прокашлял старик. – Открой, иначе золотые птицы не смогут вернуться.
Скур ничего не ответил, перетаскал растопку и посуду из летней кухни в дом. Зажёг огонь.
– Я тебе не это говорил делать! – прокашлял старик. – Лучше иди обратно в кухню, сделай мне каши.
Скур поставил котелок на огонь, сварил кашу прямо в доме. Снова зашевелился старик:
– Вот теперь ты делаешь то, что я говорю!
Скур не стал кормить старика, сел есть кашу сам. Всё теплее становилось в доме, всё ярче огонь освещал старика.
– Здесь слишком светло и жарко, – сказал тот. – Убери огонь.
– Ты лесной трёгль, – сказал ему Скур. – Тебе правда здесь слишком жарко, но тебе не обязательно дальше сидеть у меня дома. Ты можешь пойти в лес.
Старик тут же поднялся, вышел из дому и ушёл в холодную осеннюю ночь. А Скур остался в доме, окна которого оставил закрытыми до весны.