Гвиннайд: дом, в который нельзя возвращаться (2)

[yutaku]

Выбегавшись, Лёсик влетел домой гораздо менее злой, чем того заслуживал день. Вывесил мокрую куртку, сбросил загибающиеся от мартовской слякоти ботинки, понёс сумку с зеркалкой в комнату, ориентировочно поводя носом: в душ сперва или на кухню, пожрать? С кухни пахло палёным, неаппетитным и неуютным.
– Рян, у тебя там сгорело что-то?
– Да! У нас на работе знаешь что сегодня было?
Лёсик торопливо нырнул в ванну, не дожидаясь, пока его завалят новейшими проблемами с ряниной работы. За дверью на кухне что-то грохнуло – резко и жёстко. Лёсик предпочёл не вылезать и не проверять, а сперва помыться.

Уже выйдя, он заметил разложенное на диване рянино «всё лучшее сразу». Парадная белая блузка этого лучшего была отмечена угольными пятнами и разводами смоченной пыли.
– К вам Градохранитель сегодня собирался, – Лёсик ткнул пальцем в выложенное.
– Да! И приезжал. Мы же неделю встречу репетировали. А нас его охрана сразу, как появилась, всех загнала в подвал, заперла там. Всех, кроме директора.
Какие подвалы, когда же этот бред кончится, подумал Лёсик, наливая чай.
– В хозкладовку, которая у нас внизу. Всех-всех, кто на работу пришёл, кроме директора и Анды Пяхровны. Они Градохранителя и остальных по музею в результате водили, и вообще, а мы в подвале сидели.
– Гхрым! – Лёсик потыкал ножом в горелую запеканку на блюде, примерился и стал отчекрыживать от неё съедобный кусок. Он предпочёл бы съесть слона, но слонов Ряна не готовила.

– И представляешь, три часа так и сидели! Стояли, точнее, сесть-то там негде – не на пол же, – Ряна зыркнула на свою парадную юбку. – А Иксаночка, дура эта, ещё всем устроила – мол, ей плохо, у неё почки, ей нельзя в этом подвале и вообще! У всех почки, между прочим. Я её на пять лет старше, но я же не ною, что у меня почки!
Не ноешь, ага, ковырнул запеканку Лёсик. Ряна, но без почек, или Иксаночка с почками, но на пять лет младше?
– Директор от Градохранителя хотел субсидии, по проекту «Нова Виа». Вот не знаю, дадут ли теперь? Раз нас в подвал сразу заперли – так мы, получается, террористы такие. Там охрана ещё какими-то приборами смотрела, и у них всё время тренькало. Вот картинам с этих приборов ничего не будет? – она вопросительно посмотрела на Лёсика своими музейно-террористическими глазами.
"С чего бы?", пожал он плечами.
– Что Градохранитель – муяк хитиновый, я тебе сто раз говорил. Чем дальше от его прикормышей с субсидиями, тем лучше.
Тут же в памяти скользнула история с заказом на соцрекламу. Заплатили тогда пристойно, последнему клиенту такие деньги выкладывать рожа бы треснула, а прочухать невнятные требования было как раз-таки проще обычного. Историю Лёсик срочно выкинул из головы как неактуальную, тем более что Ряна продолжала что-то о грядущей ежегодной проверке всего и проблеме переоформления картотеки по новому образцу.

Взгляд его скользнул по мискам в углу кухни. Воды полно, корм лежит…
– Рян, а где Мруша?
– Ты меня спрашиваешь? Прячется где-то, ищи её теперь. Ты вообще меня слушаешь?
– Да что тебе от меня надо-то?
– Ничего.

Лёсик бросил недоеденную запеканку и пошёл искать кошку. И звать.
Кошка не показалась ни на «Мруша», ни даже на шорох меховой мыши по полу. Окна… закрыты были окна, и это ничего надёжного не означало: воздух в комнате был свежим, может, Ряна и проветривала.
– Ты её когда в последний раз видела?
– Утром, как уходила. Ты запеканку-то доедать будешь?
Бесполезно – Лёсик сам уходил позже. Он потыкался под диваны, обнаружил там только задвинутую коробку с паззлами, ещё с тех времён, когда он их Ряне дарил, Ряна собирала и как-то через них водила его в Веренну. Теперь паззлы она больше не трогала, и на все вопросы «чего ты хочешь» отвечала «ничего». Гвиннайд привычно оживился при виде коробок, но его никто не звал и не окликал.

Ничего не хочет. Сжигает запеканки и не спешит стирать собственную драгоценную блузку. Могла она, например, взять да и просто открыть дверь просящейся погулять кошке? Почему бы нет.

Лёсик надел не высохшие ботинки и куртку, вывалился на лестницу. Мруша!