![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
После того марта-апреля Таша прогуляла чуть ли не месяц в почти невменяемом виде – то со втянутой в плечи головой, как у человека, который сидит на руинах собственноручно разваленной ещё в XVI веке часовни, то с улыбкой идиота, который наконец-то согрелся, но никому не может рассказать, как именно. Даже Шладе. А потом всё лето она рисовала - в основном демонов, двумерных и трёхмерных, под конец – ещё и анимированных, а также скалы и разваленные городские здания, из дыр в которых пробивается зловещее свечение. Вот демоны-то эти и обеспечили её новой работой, скорее головоломной, чем нажористой.
Теперь она рисовала почти то же самое, но для компьютерной игры. В крупных международных компаниях, делающих знаменитые «Войны девяти миров» или «Космические Монстры», она для себя со своим портфолио места как-то не видела. Зато её взяли в городскую местную контору, ваявшую онлайновую условно-бесплатную игру про разборки битбольных болельщиков, которые дерутся во славу своей команды в мегаполисе, населённом в основном подвальными и метрошными чудовищами. Таша периодически высказывала разные странные предположения об умственном и душевном состоянии людей, которые, живя в Городе, в свободное время лезут в ещё более неприветливый урбанистический мир, и прочие сотрудники конторы с ней охотно соглашались. Тем не менее, проект как-то жил, особенно не жирел, обходился минимальным штатом, где каждый сотрудник изображал многорукого Шиву с тремя-четырьмя профессиями, а Таша делала для него пейзажи и тварей, всячески отбрыкиваясь от попыток навесить на неё же писание скриптов, диалогов и изобретение новых сюжетных линий. За скалами и чудовищами она предпочитала ходить в Веренну, которая по-прежнему предлагала ей отнюдь не пасторальные пейзажи. А потом Таша ругалась и торговалась с новыми коллегами за право не пририсовывать всем зверюшкам подряд киберконечности и не сажать их в боевых роботов.
Именно про эту работу она и рассказывала Лаксу на его дне рождения, когда из дизайнерских разговоров её вынул Шкант, углядевший торчащую из-под футболки на спине шрамовую татуировку и вознамерившийся лично выяснить, что это, зачем и откуда. Да, новая; нет, раньше не было; снова нет, это не из тату-салона; нет, не покажу-у-у!.. Таша отпинывалась от любопытствующего ногами, в том числе в прямом смысле слова, пока Шкант не нашёл себе наконец новый объект интереса.
А Лакс стал расспрашивать её, в частности, про источник той серии – теперь уже длинной и разножанровой серии – про огнедышащих псов, причём в основном не классических «гончих», а массивных, увесистых, сторожевых. Про свои похождения в Веренне Таша рассказывать не стала. Зато рассказала другое.
...В одном посёлке, стоявшем на берегу реки, очень хотели построить мост. Без него жителям было трудно добираться на другой берег – а там ведь и поля, и дорога к соседям. Пытались они его делать, не получалось – то опоры снесёт, то несчастье какое-то со строителем случится. И вот однажды пришёл к ним дьявол и предложил им этот мост воздвигнуть своими средствами. Но с условием: кто первый после этого по мосту перейдёт, тот дьяволу и достанется в качестве оплаты.
Согласились люди. Дьявол им быстро-быстро мост возвёл. А вот опробовать новинку никто в посёлке не торопился, все толпились на своём берегу и ждали. Тогда местный кузнец вошёл в реку и переплыл её. Встал по другую сторону от моста и свистнул свою собаку, которая понеслась к нему радостно через мост. Собаку ту с тех пор не видели, а мост и поныне стоит, им люди пользуются.
– И вот тебе вопрос, Лакс, – Таша уже нагрузила себе оливье, но ковыряла в нём сейчас вилкой так, словно уже жевала что-то очень несъедобное и никак не могла проглотить. – Всё это, конечно, очень сказочно, когда собаки «больше никто никогда не видел». И я тебе скажу: людям очень удобно и понятно, когда козёл отпущения с нагруженными на него грехами исчезает навсегда в пустыне, а доставшаяся дьяволу собака пропадает без вести. Но куда-то же они деваются, верно? Кто узнаёт их, если они возвращаются? И что именно делают они сами, когда возвращаются?
– Кстати, мысль. И в вождении можно использовать, – кивнул Лакс и заулыбался каким-то своим появляющимся планам.
– А когда ты нас наконец поводишь? – оживилась Шлада. Водивший в дэнж уже три партии и забивший этим почти всё нерабочее время Лакс замялся. Три компании раздирали его свободное время на кусочки, а к тому, чтобы перестать спать, он как-то не был готов. Шлада стала предлагать варианты. От её идей Лакса спас только звонок в дверь – подтянулся ещё один гость, бывший лаксов однокурсник с женой, оставившие своего мелкого ребёнка бабушке на пару часов и зашедшие в гости «буквально только на минутку».
Таша со Шладой, услышав сочетание «ребёнок и бабушка», поморщились. У них слишком свежа была ещё недавняя история с Рысёной.
Рысёна, их близкая знакомая по очень-девочковой-тусовке, ещё на апрельском прайде оказалась в той самой невезучей компании, которая влетела в засаду «мызиков», столь удачно пропущенную Ташей и Шладой. Там ей сломали ребро, что обеспечило самой Рысёне много общения с врачами, а также отчаянных рыданий её партнёрши Джи, которой очень не хотелось вот так случайно потерять Рысёну на очередной подобной акции. Аргументы у неё были отмазкам плохо поддающиеся: они с Рысёной растили детёныша. Таша так и не запомнила, кто там был биологическим отцом – где-то и кого-то себе Джи нашла, по крайней мере забеременеть – забеременела. Потеря Рысёны, с точки зрения Джи, была бы для ребёнка совершенно лишней экспой.
Примерно месяц Джи трясла из Рысёны обещания больше не лезть на рожон. Рысёна обещала. После чего Джи сама попала под элитный нибонский «Рексис», гнавший по Городу на скорости под сотню километров в час.
Смерть молодой мамы оказалась только началом лавины.
Продолжением её стала бабушка, явившаяся заявлять свои права на опеку над внуком, как ближайшая родственница. А заодно – на жилплощадь этого внука, где Рысёна, подобно Таше, жила без прописки и вообще каких-либо официальных оснований: не зарегистрированы ведь? Не зарегистрированы. Значит, вы друг другу никто, и ребёнок этот тебе – никто, а вопрос твоего, Рысёна, нахождения в этой квартире и общения с этим ребёнком будет решён с помощью полиции, если не уйдёшь нафиг сама.
Рысёна пыталась договариваться, предлагала бабушке деньги, общалась с опёкой. Законных годных решений пока что-то не получалось, получалось чрезвычайно плохо. Таша и Шлада с ужасом наблюдали это со стороны, сочувствовали, и шёпотом обещали друг другу не заводить детей. Ни за что.
У обеих матери были живы и сидели в засаде.
Теперь она рисовала почти то же самое, но для компьютерной игры. В крупных международных компаниях, делающих знаменитые «Войны девяти миров» или «Космические Монстры», она для себя со своим портфолио места как-то не видела. Зато её взяли в городскую местную контору, ваявшую онлайновую условно-бесплатную игру про разборки битбольных болельщиков, которые дерутся во славу своей команды в мегаполисе, населённом в основном подвальными и метрошными чудовищами. Таша периодически высказывала разные странные предположения об умственном и душевном состоянии людей, которые, живя в Городе, в свободное время лезут в ещё более неприветливый урбанистический мир, и прочие сотрудники конторы с ней охотно соглашались. Тем не менее, проект как-то жил, особенно не жирел, обходился минимальным штатом, где каждый сотрудник изображал многорукого Шиву с тремя-четырьмя профессиями, а Таша делала для него пейзажи и тварей, всячески отбрыкиваясь от попыток навесить на неё же писание скриптов, диалогов и изобретение новых сюжетных линий. За скалами и чудовищами она предпочитала ходить в Веренну, которая по-прежнему предлагала ей отнюдь не пасторальные пейзажи. А потом Таша ругалась и торговалась с новыми коллегами за право не пририсовывать всем зверюшкам подряд киберконечности и не сажать их в боевых роботов.
Именно про эту работу она и рассказывала Лаксу на его дне рождения, когда из дизайнерских разговоров её вынул Шкант, углядевший торчащую из-под футболки на спине шрамовую татуировку и вознамерившийся лично выяснить, что это, зачем и откуда. Да, новая; нет, раньше не было; снова нет, это не из тату-салона; нет, не покажу-у-у!.. Таша отпинывалась от любопытствующего ногами, в том числе в прямом смысле слова, пока Шкант не нашёл себе наконец новый объект интереса.
А Лакс стал расспрашивать её, в частности, про источник той серии – теперь уже длинной и разножанровой серии – про огнедышащих псов, причём в основном не классических «гончих», а массивных, увесистых, сторожевых. Про свои похождения в Веренне Таша рассказывать не стала. Зато рассказала другое.
...В одном посёлке, стоявшем на берегу реки, очень хотели построить мост. Без него жителям было трудно добираться на другой берег – а там ведь и поля, и дорога к соседям. Пытались они его делать, не получалось – то опоры снесёт, то несчастье какое-то со строителем случится. И вот однажды пришёл к ним дьявол и предложил им этот мост воздвигнуть своими средствами. Но с условием: кто первый после этого по мосту перейдёт, тот дьяволу и достанется в качестве оплаты.
Согласились люди. Дьявол им быстро-быстро мост возвёл. А вот опробовать новинку никто в посёлке не торопился, все толпились на своём берегу и ждали. Тогда местный кузнец вошёл в реку и переплыл её. Встал по другую сторону от моста и свистнул свою собаку, которая понеслась к нему радостно через мост. Собаку ту с тех пор не видели, а мост и поныне стоит, им люди пользуются.
– И вот тебе вопрос, Лакс, – Таша уже нагрузила себе оливье, но ковыряла в нём сейчас вилкой так, словно уже жевала что-то очень несъедобное и никак не могла проглотить. – Всё это, конечно, очень сказочно, когда собаки «больше никто никогда не видел». И я тебе скажу: людям очень удобно и понятно, когда козёл отпущения с нагруженными на него грехами исчезает навсегда в пустыне, а доставшаяся дьяволу собака пропадает без вести. Но куда-то же они деваются, верно? Кто узнаёт их, если они возвращаются? И что именно делают они сами, когда возвращаются?
– Кстати, мысль. И в вождении можно использовать, – кивнул Лакс и заулыбался каким-то своим появляющимся планам.
– А когда ты нас наконец поводишь? – оживилась Шлада. Водивший в дэнж уже три партии и забивший этим почти всё нерабочее время Лакс замялся. Три компании раздирали его свободное время на кусочки, а к тому, чтобы перестать спать, он как-то не был готов. Шлада стала предлагать варианты. От её идей Лакса спас только звонок в дверь – подтянулся ещё один гость, бывший лаксов однокурсник с женой, оставившие своего мелкого ребёнка бабушке на пару часов и зашедшие в гости «буквально только на минутку».
Таша со Шладой, услышав сочетание «ребёнок и бабушка», поморщились. У них слишком свежа была ещё недавняя история с Рысёной.
Рысёна, их близкая знакомая по очень-девочковой-тусовке, ещё на апрельском прайде оказалась в той самой невезучей компании, которая влетела в засаду «мызиков», столь удачно пропущенную Ташей и Шладой. Там ей сломали ребро, что обеспечило самой Рысёне много общения с врачами, а также отчаянных рыданий её партнёрши Джи, которой очень не хотелось вот так случайно потерять Рысёну на очередной подобной акции. Аргументы у неё были отмазкам плохо поддающиеся: они с Рысёной растили детёныша. Таша так и не запомнила, кто там был биологическим отцом – где-то и кого-то себе Джи нашла, по крайней мере забеременеть – забеременела. Потеря Рысёны, с точки зрения Джи, была бы для ребёнка совершенно лишней экспой.
Примерно месяц Джи трясла из Рысёны обещания больше не лезть на рожон. Рысёна обещала. После чего Джи сама попала под элитный нибонский «Рексис», гнавший по Городу на скорости под сотню километров в час.
Смерть молодой мамы оказалась только началом лавины.
Продолжением её стала бабушка, явившаяся заявлять свои права на опеку над внуком, как ближайшая родственница. А заодно – на жилплощадь этого внука, где Рысёна, подобно Таше, жила без прописки и вообще каких-либо официальных оснований: не зарегистрированы ведь? Не зарегистрированы. Значит, вы друг другу никто, и ребёнок этот тебе – никто, а вопрос твоего, Рысёна, нахождения в этой квартире и общения с этим ребёнком будет решён с помощью полиции, если не уйдёшь нафиг сама.
Рысёна пыталась договариваться, предлагала бабушке деньги, общалась с опёкой. Законных годных решений пока что-то не получалось, получалось чрезвычайно плохо. Таша и Шлада с ужасом наблюдали это со стороны, сочувствовали, и шёпотом обещали друг другу не заводить детей. Ни за что.
У обеих матери были живы и сидели в засаде.
Tags: