![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Вместо экзорцизма 10
«Таунгмаззат» с драконидского языка переводится как «акулий голод». Акулы как таковые драконидов мало беспокоили, а называли они этим выражением поведение тех своих сородичей, у которых пробуждался безудержный «аппетит» при виде крови, да не врага, а просто собрата. Сиречь таких, кто имел привычку затевать драку с прохожим, которому наступил на ногу – просто чтобы не извиняться и не объясняться. Или, украв у соседа из сарая грабли, вскорости возвращался и заодно поджигал соседу сарай. Ну, раз уж так вышло - почему бы и не весь сарай, в самом деле? Для драконидских женщин эта особенность считалось скорее плохой, поскольку те в приступах таунгмаззата порой просто убивали детёнышей, если те раздражающе пищали. Но хороший драконидский детёныш должен быть самостоятельным с момента вылупления. А так… забавное, очень естественное для драконида и понятное свойство. В переносном смысле слово использовалось много для чего, даже для описаний военной тактики, связанной с атакой врага в уязвимые места.
Во времена Войны Света многие альвы прекрасно знали драконидский язык, особенно - его военные термины. Знал его и Тиаскель, поэтому когда после уничтожения Старой Гавани он выслушал историческое выступление кэарбеннарского посла, то сказал «Это не ошибка и даже не хитрый план». И, не подобрав приличного альвского слова к нависшему над Киэлесткином явлению, воспользовался знакомым драконидским. «Это таунгмаззат», сказал он, акулий голод. Они стали добивать нас, потому что предали и увидели, что мы от этого испортились.
Когда писали и впервые ставили пьесу о «Старой Гавани», последнее слово специально выпустили: именно в расчёте на то, что оно у всех на слуху и зрители дружно подумают его в наступившей тишине. А слово было на слуху, очень на слуху - когда Тиаскель рассказал, что произошло. Выжившие киэлесткинцы перебирались во временные дома, строили новые склады и мастерские взамен разрушенных – и перенастраивали защиты города так, чтобы отбиваться уже не от вероятного прихода драконидов, а от альвов. У всех были родственники и знакомые в Кэарбеннаре и других местах, теперь потерянные, теперь верящие, что здесь их враги. Позже все со смешанными чувствами слышали вести о разгроме драконидов: это означало, что предательства позволили-таки Кэарбеннару победить, и судить этих победителей некому.
Киэлесткин жил не просто в ледяной зиме - в ледяном ужасе.
«Восстановительная» экспедиция из измотанного Кэарбеннара пришла нескоро, уже после окончания войны: у победителей не хватало сил, не хватало денег, у них рассыпалась периферия, союзники к концу войны их ненавидели, каждый по своим причинам. Спать хотелось больше, чем прибирать северный город обратно к рукам, но экспедицию всё-таки прислали. Тиаскель сказал - топить все приплывающие корабли, не вести никаких переговоров. Киэлесткинцы топили, как могли. Настоящей войны так и не вышло, Кэарбеннар предпочёл скрыть провал на этом проклятом ненужном севере и не тратить последние ресурсы.
А слово «таунгмаззат» с того момента в Киэлесткине быстро узнали все. И - вероятнее всего, с подачи Тиаскеля - стали высматривать и узнавать его в поведении альвов.
Оказывается, торговец, смухлевавший в договоре, может начать распространять клевету на обманутого - именно для того, чтобы последнему не верили. Оказывается, врач может, совершив ошибку, попробовать скрыть её и подвергнуть пациента дополнительной опасности, а то и обвинить последнего в небрежности. Оказывается, укравший чужих оленей может, поразмыслив, вернуться и убить их хозяина, чтобы тот никогда, никогда не стал его преследовать.
Оказывается, альвы действительно так иногда делают, совсем как дракониды.
Законы, объявляющие таунгмаззат особой категорией преступных деяний, ещё только формулировались и готовились, а киэлесткинцы уже начали бить за это морды. Со временем напряжение утихло, надо было как-то жить дальше, зимы теплее не становились. Слово стало куда менее употребительным. В конце концов, наступив на ногу, местные альвы обычно просто извиняются.
С этой историей - всё. Следующая, вероятно, окажется заключительной и будет называться "Откуда берутся демоны".
Во времена Войны Света многие альвы прекрасно знали драконидский язык, особенно - его военные термины. Знал его и Тиаскель, поэтому когда после уничтожения Старой Гавани он выслушал историческое выступление кэарбеннарского посла, то сказал «Это не ошибка и даже не хитрый план». И, не подобрав приличного альвского слова к нависшему над Киэлесткином явлению, воспользовался знакомым драконидским. «Это таунгмаззат», сказал он, акулий голод. Они стали добивать нас, потому что предали и увидели, что мы от этого испортились.
Когда писали и впервые ставили пьесу о «Старой Гавани», последнее слово специально выпустили: именно в расчёте на то, что оно у всех на слуху и зрители дружно подумают его в наступившей тишине. А слово было на слуху, очень на слуху - когда Тиаскель рассказал, что произошло. Выжившие киэлесткинцы перебирались во временные дома, строили новые склады и мастерские взамен разрушенных – и перенастраивали защиты города так, чтобы отбиваться уже не от вероятного прихода драконидов, а от альвов. У всех были родственники и знакомые в Кэарбеннаре и других местах, теперь потерянные, теперь верящие, что здесь их враги. Позже все со смешанными чувствами слышали вести о разгроме драконидов: это означало, что предательства позволили-таки Кэарбеннару победить, и судить этих победителей некому.
Киэлесткин жил не просто в ледяной зиме - в ледяном ужасе.
«Восстановительная» экспедиция из измотанного Кэарбеннара пришла нескоро, уже после окончания войны: у победителей не хватало сил, не хватало денег, у них рассыпалась периферия, союзники к концу войны их ненавидели, каждый по своим причинам. Спать хотелось больше, чем прибирать северный город обратно к рукам, но экспедицию всё-таки прислали. Тиаскель сказал - топить все приплывающие корабли, не вести никаких переговоров. Киэлесткинцы топили, как могли. Настоящей войны так и не вышло, Кэарбеннар предпочёл скрыть провал на этом проклятом ненужном севере и не тратить последние ресурсы.
А слово «таунгмаззат» с того момента в Киэлесткине быстро узнали все. И - вероятнее всего, с подачи Тиаскеля - стали высматривать и узнавать его в поведении альвов.
Оказывается, торговец, смухлевавший в договоре, может начать распространять клевету на обманутого - именно для того, чтобы последнему не верили. Оказывается, врач может, совершив ошибку, попробовать скрыть её и подвергнуть пациента дополнительной опасности, а то и обвинить последнего в небрежности. Оказывается, укравший чужих оленей может, поразмыслив, вернуться и убить их хозяина, чтобы тот никогда, никогда не стал его преследовать.
Оказывается, альвы действительно так иногда делают, совсем как дракониды.
Законы, объявляющие таунгмаззат особой категорией преступных деяний, ещё только формулировались и готовились, а киэлесткинцы уже начали бить за это морды. Со временем напряжение утихло, надо было как-то жить дальше, зимы теплее не становились. Слово стало куда менее употребительным. В конце концов, наступив на ногу, местные альвы обычно просто извиняются.
С этой историей - всё. Следующая, вероятно, окажется заключительной и будет называться "Откуда берутся демоны".