![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
После прошлого поста о коннотациях, среди прочих вопросов, может возникнуть и следующий: а почему, собственно, коннотации – такое сильное явление, что могут передавить собственно значение слова, изменить его со временем? Почему даже термины, изначально придуманные для того, чтобы отмежеваться от обилия коннотаций в естественном языке и пользоваться только строгими определениями, со временем тоже могут коннотациями обрасти?
О причине можно догадаться, если понаблюдать за тем, как осваивает язык маленький ребёнок. Лучше – не из тех детей, кто подолгу вызывает панику родителей упорным молчанием, а потом вдруг говорит сразу длинными связными предложениями, а из тех чаще встречающихся деток, которые на ранних этапах охотно и явно что-то говорят. Причём говорят пару десятков слов, преимущественно отсутствующих в словаре русского языка. Как-то так получается, что попытки определить лексическое значение таких «слов» оказываются не очень эффективны. Всё сводится к наблюдениям вроде: няма - это говорится про одобряемую ребёнком еду, когда она вкусная или когда ребёнок чего-то съестного хочет, а также про тётю Галю (которая, если обратить внимание, имеет привычку приходить со вкусностями), а также про кота Пушу (который, если обратить внимание, демонстрирует лучший аппетит во всей семье и лишь минимально функционирует всё то время, когда не вертится около своей миски)… В общем, формальное лексическое значение в слово «няма» ещё не клали – а вот ассоциативные цепочки работают в полный рост. Фактически, значение таких слов состоит преимущественно из привычных конситуаций (ситуаций-участников-впечатлений), объединённых некоей общей комфортно-желудочной тематикой. И вот эта невнятная комфортная желудочность и есть коннотация слова «няма».
Ориентирование по конситуациям осваивается раньше, чем ориентирование по языковой системе. Собственно, сама языковая система взрослого - со способностью понимать сказанное и как-то его обдумывать - формируется только на базе этого ситуативного ориентирования. Ребёнку действительно гораздо проще обнаружить и запомнить ситуационную связь между конфетой и тётей Галей, или кошкой и энергичным чавканьем - чем менее очевидную связь-сходство между конфетой и манной кашей. Последнее - обобщение более сложного уровня и проделывается позже. Именно на таких обобщениях и держатся впоследствии «взрослые» словари (те словари, что в головах - нас пока интересуют только они). Но эти словари формируются в головах медленно, процесс занимает не дни, а многие годы. А конситуация – особенно связанная с яркими эмоциями – отлично запоминается хоть с первого раза.
И оказывается, что ориентирование по конситуации (как следствие - по коннотациям) возникает раньше, чем ориентирование по значениям. Оно кажется более сложным в описании, чем «основная» часть значения слова - но в применении оно проще, причём значительно проще.
Термину, намеренно избавленному от коннотаций, легко дать определение, но приходится довольно долго учиться его корректному применению (ускорительная установка со встречными пучками - это легко запомнить? А пользоваться этим понятием в быту?). Основная часть лексического значения слова (без коннотаций) в этом плане похожа на термин.
Коннотации же определять-описывать очень сложно - и при этом в них человек ориентируется очень легко, практически не приходя в сознание.
Поэтому понять, что "бяка" (произнесённая резко и с отвращением) – это бяка, и её не тянут в рот, а бросают обратно на пол, ребёнку намного проще, чем понять, что "лежащие на полу предметы грязные, в грязи содержатся микробы, а микробы вызывают заболевания".
По той же причине взрослый с временно выключившимся мозгом (будь тому причиной температура под сорок, переутомление или что угодно другое - лишь бы у организма не было сил думать) может внезапно перестать понимать про микробов и начать реагировать преимущественно на "бяку".
И именно поэтому взрослый человек - даже при вполне нормальном для него состоянии – при столкновении с плохо знакомым словом (так что же именно значит слово коллайдер?) – может броситься вовсе даже не уточнять определения, а угадывать по ситуации. Не угадав - пытаться угадать ещё раз, но не менять тактику. Или оставить как есть и решить, что он и так всё понял правильно и что больше по этой теме знать ничего не надо ("коллайдер" – это такая сложная супермашина, вот учёные её построят и она у них бабахнет. Опасно, но далеко и неактуально – так ещё про это выяснять-то?).
Угадывание по ситуации – это то, что человек автоматически делает в первый момент. Он так в детстве привык, это более простое и базовое, прото-языковое поведение. Это намного проще и легче, чем следить за собственно языковым текстом.
И каждое такое «угадывание» для полузнакомого слова формирует в голове у человека не собственно значение, а коннотации. Сильные, хорошо запоминающиеся. "Опасно, но далеко и неправда" - это очень легко запомнить!
О причине можно догадаться, если понаблюдать за тем, как осваивает язык маленький ребёнок. Лучше – не из тех детей, кто подолгу вызывает панику родителей упорным молчанием, а потом вдруг говорит сразу длинными связными предложениями, а из тех чаще встречающихся деток, которые на ранних этапах охотно и явно что-то говорят. Причём говорят пару десятков слов, преимущественно отсутствующих в словаре русского языка. Как-то так получается, что попытки определить лексическое значение таких «слов» оказываются не очень эффективны. Всё сводится к наблюдениям вроде: няма - это говорится про одобряемую ребёнком еду, когда она вкусная или когда ребёнок чего-то съестного хочет, а также про тётю Галю (которая, если обратить внимание, имеет привычку приходить со вкусностями), а также про кота Пушу (который, если обратить внимание, демонстрирует лучший аппетит во всей семье и лишь минимально функционирует всё то время, когда не вертится около своей миски)… В общем, формальное лексическое значение в слово «няма» ещё не клали – а вот ассоциативные цепочки работают в полный рост. Фактически, значение таких слов состоит преимущественно из привычных конситуаций (ситуаций-участников-впечатлений), объединённых некоей общей комфортно-желудочной тематикой. И вот эта невнятная комфортная желудочность и есть коннотация слова «няма».
Ориентирование по конситуациям осваивается раньше, чем ориентирование по языковой системе. Собственно, сама языковая система взрослого - со способностью понимать сказанное и как-то его обдумывать - формируется только на базе этого ситуативного ориентирования. Ребёнку действительно гораздо проще обнаружить и запомнить ситуационную связь между конфетой и тётей Галей, или кошкой и энергичным чавканьем - чем менее очевидную связь-сходство между конфетой и манной кашей. Последнее - обобщение более сложного уровня и проделывается позже. Именно на таких обобщениях и держатся впоследствии «взрослые» словари (те словари, что в головах - нас пока интересуют только они). Но эти словари формируются в головах медленно, процесс занимает не дни, а многие годы. А конситуация – особенно связанная с яркими эмоциями – отлично запоминается хоть с первого раза.
И оказывается, что ориентирование по конситуации (как следствие - по коннотациям) возникает раньше, чем ориентирование по значениям. Оно кажется более сложным в описании, чем «основная» часть значения слова - но в применении оно проще, причём значительно проще.
Термину, намеренно избавленному от коннотаций, легко дать определение, но приходится довольно долго учиться его корректному применению (ускорительная установка со встречными пучками - это легко запомнить? А пользоваться этим понятием в быту?). Основная часть лексического значения слова (без коннотаций) в этом плане похожа на термин.
Коннотации же определять-описывать очень сложно - и при этом в них человек ориентируется очень легко, практически не приходя в сознание.
Поэтому понять, что "бяка" (произнесённая резко и с отвращением) – это бяка, и её не тянут в рот, а бросают обратно на пол, ребёнку намного проще, чем понять, что "лежащие на полу предметы грязные, в грязи содержатся микробы, а микробы вызывают заболевания".
По той же причине взрослый с временно выключившимся мозгом (будь тому причиной температура под сорок, переутомление или что угодно другое - лишь бы у организма не было сил думать) может внезапно перестать понимать про микробов и начать реагировать преимущественно на "бяку".
И именно поэтому взрослый человек - даже при вполне нормальном для него состоянии – при столкновении с плохо знакомым словом (так что же именно значит слово коллайдер?) – может броситься вовсе даже не уточнять определения, а угадывать по ситуации. Не угадав - пытаться угадать ещё раз, но не менять тактику. Или оставить как есть и решить, что он и так всё понял правильно и что больше по этой теме знать ничего не надо ("коллайдер" – это такая сложная супермашина, вот учёные её построят и она у них бабахнет. Опасно, но далеко и неактуально – так ещё про это выяснять-то?).
Угадывание по ситуации – это то, что человек автоматически делает в первый момент. Он так в детстве привык, это более простое и базовое, прото-языковое поведение. Это намного проще и легче, чем следить за собственно языковым текстом.
И каждое такое «угадывание» для полузнакомого слова формирует в голове у человека не собственно значение, а коннотации. Сильные, хорошо запоминающиеся. "Опасно, но далеко и неправда" - это очень легко запомнить!
no subject
no subject
"Конситуация" - это "данное слово услышано в ситуации, где параллельно был обнаружен факт унижения кого-то"
"Коннотация" - это "данное слово устойчиво связано с представлениями об унижениями".
no subject
no subject
Первое - предпочитаемая стратегия освоения языка на ранних этапах.
Второе - сформированный (гораздо позже! к тому возрасту обычно первичная стратегия освоения языкового материала уже не актуальна!) навык пользования письменными текстами.
Связь может быть на уровне генеральной схемы взаимодействия в семье, не языковой по сути. Но это здесь не совсем по теме.