![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Первая часть протокола была проста и основывалось на давнем практическом опыте всех приключенцев: перед тем, как лезть на тёмного властелина, выбей его подручных.
Подручные будут властелина защищать, и хорошо, если не до последней капли крови. Видя в нём свою единственную надежду и любовь, они будут пытаться выцарапать его из тюрьмы и даже с того света. В крайнем случае - всю жизнь сосредоточенно ненавидеть тех, кто сгубил того, кто сделал бы их жизнь бесконечно прекрасной, если б ему не помешали.
Тёмный властелин своих подручных спасать не будет. Если они вдруг начнут кончаться слишком быстро, он начнёт карать и казнить оставшихся, чтобы не были такими идиотами и не прогаживали его великое тёмное дело. В крайнем случае - устроит им массовое ритуальное самоубийство, а сам попытается сбежать. Это тоже знали по опыту.
Вторая часть протокола была разной для Кёнискэ Коар и Диасселя Фенриэ. Диассель являлся главой Великого Дома, и всё, что происходило между ним и остальными Фенриэ, было внутренним делом Дома, не касающимся городской охраны. Всё, что могли по закону сделать в городской охране - это взять поданные горожанами иски по поводу бесчинств туурнгаков, совместить их с полученными именами и разослать повестки для Нишааль, Крейста и остальных. Мол, в городе обнаружились туурнгаки, с виду ваши двойники, совершают правонарушения, просим явиться для опознания (в тёмное время суток, в пределах часов работы отделения), а также для установления характера некромантийной связи между ним и вами.
Так и сделали.
После чего в первый же день помощник следователя Маанши четырежды наблюдал одну и ту же картину. В отделение являлся недоумевающий альв - что, мол, за двойник, какая некромантия? К нему радостно приводили некроманта, который начинал выманивать на жизненную силу пришедшего туурнгака (просто так туурнгака искать - по всему городу не наловишься, а тут как душу в родное тело возвращать - сам прибежит, и быстро). Альва в это время развлекали проверками на наличие на нём не известных ему самому магических аур и с интересом отмечали следы многократного применения иллюзий-фантазмов. Неизвестно кем и неизвестно когда, разумеется.
Когда туурнгак являлся, следователи лицезрели и выслушивали предсказуемое «Первый раз вижу! Что это за гадость? Понятия не имею, откуда она взялась!». Сразу также становилось видно, отчего Мешла так сомневалась при опознании: напротив каждого молодого, ухоженного, выспатого и смазанного жирными бальзамами альва оказывалось изморённое и явно больное лицо, на вид постарше его собственного. Тем более - призрачное. Но всё равно узнаваемое.
Далее некромант официально подтверждал соответствие двойника альву, а следователь вытаскивал нужный иск и объяснял, что конкретно этот туурнгак успел натворить. Ни в чём сознаваться или объясняться не предлагал. А самым бодрым голосом добавлял, что установленных фактов для суда, скорее всего, будет достаточно, если стороны не примирятся в досудебном порядке. Но если альв не собирается признавать туурнгака своим порождением, то он, разумеется, не обязан его забирать. В конце концов, если туурнгак устроит погром где-нибудь ещё, найти его не составит труда, и кому предъявлять иск - уже понятно.
А когда альв задавал резонный вопрос «Но как я его заберу?», его спрашивали в ответ «А как вы его выпустили?». И, выслушав все его «понятия не имею», следователь, по рекомендации некроманта, уточнял, давно ли альв носит на шее вот тот амулет с изображением руки, который пришлось временно снимать для подманивания сюда туурнгака.
Амулеты у всех альвов оказались почти одинаковые.
Подручные будут властелина защищать, и хорошо, если не до последней капли крови. Видя в нём свою единственную надежду и любовь, они будут пытаться выцарапать его из тюрьмы и даже с того света. В крайнем случае - всю жизнь сосредоточенно ненавидеть тех, кто сгубил того, кто сделал бы их жизнь бесконечно прекрасной, если б ему не помешали.
Тёмный властелин своих подручных спасать не будет. Если они вдруг начнут кончаться слишком быстро, он начнёт карать и казнить оставшихся, чтобы не были такими идиотами и не прогаживали его великое тёмное дело. В крайнем случае - устроит им массовое ритуальное самоубийство, а сам попытается сбежать. Это тоже знали по опыту.
Вторая часть протокола была разной для Кёнискэ Коар и Диасселя Фенриэ. Диассель являлся главой Великого Дома, и всё, что происходило между ним и остальными Фенриэ, было внутренним делом Дома, не касающимся городской охраны. Всё, что могли по закону сделать в городской охране - это взять поданные горожанами иски по поводу бесчинств туурнгаков, совместить их с полученными именами и разослать повестки для Нишааль, Крейста и остальных. Мол, в городе обнаружились туурнгаки, с виду ваши двойники, совершают правонарушения, просим явиться для опознания (в тёмное время суток, в пределах часов работы отделения), а также для установления характера некромантийной связи между ним и вами.
Так и сделали.
После чего в первый же день помощник следователя Маанши четырежды наблюдал одну и ту же картину. В отделение являлся недоумевающий альв - что, мол, за двойник, какая некромантия? К нему радостно приводили некроманта, который начинал выманивать на жизненную силу пришедшего туурнгака (просто так туурнгака искать - по всему городу не наловишься, а тут как душу в родное тело возвращать - сам прибежит, и быстро). Альва в это время развлекали проверками на наличие на нём не известных ему самому магических аур и с интересом отмечали следы многократного применения иллюзий-фантазмов. Неизвестно кем и неизвестно когда, разумеется.
Когда туурнгак являлся, следователи лицезрели и выслушивали предсказуемое «Первый раз вижу! Что это за гадость? Понятия не имею, откуда она взялась!». Сразу также становилось видно, отчего Мешла так сомневалась при опознании: напротив каждого молодого, ухоженного, выспатого и смазанного жирными бальзамами альва оказывалось изморённое и явно больное лицо, на вид постарше его собственного. Тем более - призрачное. Но всё равно узнаваемое.
Далее некромант официально подтверждал соответствие двойника альву, а следователь вытаскивал нужный иск и объяснял, что конкретно этот туурнгак успел натворить. Ни в чём сознаваться или объясняться не предлагал. А самым бодрым голосом добавлял, что установленных фактов для суда, скорее всего, будет достаточно, если стороны не примирятся в досудебном порядке. Но если альв не собирается признавать туурнгака своим порождением, то он, разумеется, не обязан его забирать. В конце концов, если туурнгак устроит погром где-нибудь ещё, найти его не составит труда, и кому предъявлять иск - уже понятно.
А когда альв задавал резонный вопрос «Но как я его заберу?», его спрашивали в ответ «А как вы его выпустили?». И, выслушав все его «понятия не имею», следователь, по рекомендации некроманта, уточнял, давно ли альв носит на шее вот тот амулет с изображением руки, который пришлось временно снимать для подманивания сюда туурнгака.
Амулеты у всех альвов оказались почти одинаковые.
Tags:
no subject
no subject