![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
В Дом Фенриэ Крейст - один из племянников Диасселя Фенриэ, его частый помощник и доверенное лицо - после разговоров со следователем возвращался уже совсем под вечер. Возвращался с невидимым туурнгаком, угревшимся за пазухой, и хвостом из прошлого за ним волочилось «опознание» призраков совместно с Диасселем, их неудачное упокоение, помощь в снаряжении экспедиции к Хрустальной Реке, поиски Мешлы с гадательным шаром (хоть этот вовремя разбился, хоть что-то хорошее). И чуть более давнее прошлое, когда он умер. Память Крейста складывалась с памятью туурнгака.
Умер Крейст два года назад, когда Диассель презрительно вышвырнул из Дома альвов, известных сейчас под фамилией Шенсетли, включая сестру Крейста, оставив изгнанникам недостроенный и «непоправимо испорченный» летучий корабль. Шенсетли как-то договорились с Домом Тиаскеля, получили оттуда помощь. Корабль в результате взлетел и отправился в свои путешествия, оставив Диасселя предвещать его скорое падение и гибель всего экипажа, а Крейст остался дома - потеряв всех и всё, с ним связанное.
Диассель многократно предупреждал всех оставшихся, что проживаться расставание будет как смерть, и что улетевшие будут постоянно тянуться к ним оттуда. Защищайтесь, берегите себя, они будут от вас хотеть привычной поддержки, и чем хуже у них пойдут дела, тем более сильную магию они применят, чтобы подкормиться с вас. Пару раз глава Дома описывал, что может случиться от применения некромантии издалека - и плохие вещи действительно случались. Однако Крейст начал носить защищающий от зла амулет уже гораздо позже, когда его оставшиеся родственники начали валиться от «сжатого сердца». Теперь он шёл без амулета, и отвергнутое зло шло вместе с ним.
Он успел только обувь снять, как его перехватила Скульд - мрачная и тоже, судя по виду, недавно вернувшаяся.
- Диассель сказал вас найти и направить в Тёплый Круг, как можно скорее.
Так назывался один из залов Дома - слишком большой для частного разговора, но годный для собрания дюжины или даже пары десятков альвов.
- А там что-то происходит?
- Диассель созвал всех, к кому приходили или могут придти повестки. Объясняет, что это может быть и что делать.
-Ясно, - сказал Крейст, отправляясь вместо своей комнаты в названный зал. Угнурийка двинулась было за ним, по пути мимо своего рабочего склада вскинулась, явно что-то вспомнив, зашла и забрала книжку, затем поспешила вслед.
- Что это? - полюбопытствовал Крейст.
- Стихи и песни Вельнарка Велесси, - ответила Скульд. – Нишааль просила отдать ей как можно быстрее, если со сборником окажется всё в порядке. Она тоже сейчас в Тёплом Круге.
Сама она об упомянутом поэте мало что знала - альв, киэлесткиннец, умер лет сорок назад, чуть ли не на сцене, во время выступления. Крейст, однако, чуть посветлел лицом, услышав имя.
Уже почти у входа в зал угнурийка снова отвлеклась, спросив Крейста:
- Там в Круге, на стене картина висит. «Гибель Кэарбеннара». Это, случайно, не Диассель рисовал?
- Он, - подтвердил Крейст. – Много рисовал в молодости, но потом… ему не дали этим заниматься.
Сказал - и тут же почувствовал, как его туурнгак шевельнулся. Суммарная память подсказывала, что о «не дали заниматься» он слышал только от самого Диасселя.
Из зала меж тем слышался ровный, уверенный голос:
- …Давить они на вас будут, в любом случае. На разговор идите только выспавшись, не голодными, не уставшими. Не пытайтесь лгать, проcто не отвечайте на те вопросы, которые вам покажутся непонятными, скользкими или не имеющими отношения к делу. Не соглашайтесь на любые магические вмешательства без специалиста-наблюдателя от Дома…
Крейст и Скульд вошли. Вокруг не зажжённого в этот вечер центрального очага собралась дюжина молодых альвов, все в чёрном, тёмно-синем и фиолетовом. Диассель ораторствовал перед ними, сидя в кресле, а рядом с ним на столике стоял небольшой кувшин с водой и чашка. Слушатели выглядели подавленно: перед их глазами разворачивалась хтоническая картина, где коварные чиновники в сговоре с врагами Дома ищут способ очернить имя Фенриэ и навредить лично им. Ровно напротив входа висела та самая картина, о которой Скульд спрашивала Крейста: панорама горящего в полутьме города и взирающий на всё это с высокого балкона изящный благородный альв, вполоборота к смотрящим. Его фигура занимала большую половину картины, а в мелких тенях на фоне зарева с трудом можно было угадать альва или орка. Его лицо выражало исключительную скорбь по поводу всего происходящего, а поза - ни малейшего интереса присоединяться к хаосу внизу, где увлечённо грабили кэарбеннарские дома.
Диассель прервался, неодобрительно посмотрел на вошедших, показал им рукой, куда сесть. Скульд, идя мимо Нишааль, положила перед ней принесённую книгу…
- Стоп, - послышался голос Диасселя.
Замерла не только Скульд, но и все в помещении.
Умер Крейст два года назад, когда Диассель презрительно вышвырнул из Дома альвов, известных сейчас под фамилией Шенсетли, включая сестру Крейста, оставив изгнанникам недостроенный и «непоправимо испорченный» летучий корабль. Шенсетли как-то договорились с Домом Тиаскеля, получили оттуда помощь. Корабль в результате взлетел и отправился в свои путешествия, оставив Диасселя предвещать его скорое падение и гибель всего экипажа, а Крейст остался дома - потеряв всех и всё, с ним связанное.
Диассель многократно предупреждал всех оставшихся, что проживаться расставание будет как смерть, и что улетевшие будут постоянно тянуться к ним оттуда. Защищайтесь, берегите себя, они будут от вас хотеть привычной поддержки, и чем хуже у них пойдут дела, тем более сильную магию они применят, чтобы подкормиться с вас. Пару раз глава Дома описывал, что может случиться от применения некромантии издалека - и плохие вещи действительно случались. Однако Крейст начал носить защищающий от зла амулет уже гораздо позже, когда его оставшиеся родственники начали валиться от «сжатого сердца». Теперь он шёл без амулета, и отвергнутое зло шло вместе с ним.
Он успел только обувь снять, как его перехватила Скульд - мрачная и тоже, судя по виду, недавно вернувшаяся.
- Диассель сказал вас найти и направить в Тёплый Круг, как можно скорее.
Так назывался один из залов Дома - слишком большой для частного разговора, но годный для собрания дюжины или даже пары десятков альвов.
- А там что-то происходит?
- Диассель созвал всех, к кому приходили или могут придти повестки. Объясняет, что это может быть и что делать.
-Ясно, - сказал Крейст, отправляясь вместо своей комнаты в названный зал. Угнурийка двинулась было за ним, по пути мимо своего рабочего склада вскинулась, явно что-то вспомнив, зашла и забрала книжку, затем поспешила вслед.
- Что это? - полюбопытствовал Крейст.
- Стихи и песни Вельнарка Велесси, - ответила Скульд. – Нишааль просила отдать ей как можно быстрее, если со сборником окажется всё в порядке. Она тоже сейчас в Тёплом Круге.
Сама она об упомянутом поэте мало что знала - альв, киэлесткиннец, умер лет сорок назад, чуть ли не на сцене, во время выступления. Крейст, однако, чуть посветлел лицом, услышав имя.
Уже почти у входа в зал угнурийка снова отвлеклась, спросив Крейста:
- Там в Круге, на стене картина висит. «Гибель Кэарбеннара». Это, случайно, не Диассель рисовал?
- Он, - подтвердил Крейст. – Много рисовал в молодости, но потом… ему не дали этим заниматься.
Сказал - и тут же почувствовал, как его туурнгак шевельнулся. Суммарная память подсказывала, что о «не дали заниматься» он слышал только от самого Диасселя.
Из зала меж тем слышался ровный, уверенный голос:
- …Давить они на вас будут, в любом случае. На разговор идите только выспавшись, не голодными, не уставшими. Не пытайтесь лгать, проcто не отвечайте на те вопросы, которые вам покажутся непонятными, скользкими или не имеющими отношения к делу. Не соглашайтесь на любые магические вмешательства без специалиста-наблюдателя от Дома…
Крейст и Скульд вошли. Вокруг не зажжённого в этот вечер центрального очага собралась дюжина молодых альвов, все в чёрном, тёмно-синем и фиолетовом. Диассель ораторствовал перед ними, сидя в кресле, а рядом с ним на столике стоял небольшой кувшин с водой и чашка. Слушатели выглядели подавленно: перед их глазами разворачивалась хтоническая картина, где коварные чиновники в сговоре с врагами Дома ищут способ очернить имя Фенриэ и навредить лично им. Ровно напротив входа висела та самая картина, о которой Скульд спрашивала Крейста: панорама горящего в полутьме города и взирающий на всё это с высокого балкона изящный благородный альв, вполоборота к смотрящим. Его фигура занимала большую половину картины, а в мелких тенях на фоне зарева с трудом можно было угадать альва или орка. Его лицо выражало исключительную скорбь по поводу всего происходящего, а поза - ни малейшего интереса присоединяться к хаосу внизу, где увлечённо грабили кэарбеннарские дома.
Диассель прервался, неодобрительно посмотрел на вошедших, показал им рукой, куда сесть. Скульд, идя мимо Нишааль, положила перед ней принесённую книгу…
- Стоп, - послышался голос Диасселя.
Замерла не только Скульд, но и все в помещении.
Tags:
no subject
.
no subject