Праведный гнев-4

[yutaku]

Скульд с Роаном ещё поговорили про магию иллюзий и очаровывания. Скульд к случаю рассказала про заклинания Гнепимика Гениального, известные в основном любопытным историкам - потому что большинству магов просто лень тратить на них место в своих рабочих книгах. Общим у всей серии заклинаний Гнепимика было то, что все они были серьёзно вредоносны, но действовали только на тех, кто вообще не сопротивляется, а лучше – помогает магу. Ещё они все были неправдоподобно низких ступеней, доступные практически новичку. Учитывая, что заклинаниями можно было вызвать слепоту или сердечный приступ - показательный результат. Гнепимик в своих сочинениях доказывал, что другие маги большую часть усилий тратят на усложнение себе задачи, пытаясь воздействовать там, где «мироздание сопротивляется». И что именно он открыл путь к истинному личному могуществу. Возможно, он в доказательство этого сотворил бы ещё какие-нибудь чары, но его в конце концов убили приключенцы. А вредоносными его заклинаниями боевые маги как-то не заинтересовались.


Роан выслушал, посмеялся и заметил, что чары получились идеальные для мошенников на доверии. Одна беда - мошеннику обычно от жертвы нужнее деньги, чем слепота.

Скульд не могла быть везде в городе одновременно. Она пропустила не только окончание вечерней встречи у Диасселя, она пропустила и то, что через утро происходило в доме у Кёнискэ Коар. Там Теасна Фиэльт рассказывала, как побывала в городской охране, как ей вернули туурнгака, чуть не устроившего серьёзный пожар. И что сказал туурнгак, пока был отдельно от неё.
Хозяйка квартиры не слышала почти ничего. Теасна рассказывала тихо, да и Кёнискэ не была склонна кричать - даже в гневе, даже с каменным белым лицом.


- Я тебя предупреждала. Ты со своей привычкой перевешивать на других ответственность за свои действия доигралась-таки. Туурнгак - это твои личные проблемы, которые ты попыталась спихнуть на тех, кто живёт вокруг. Альвы не обязаны встречаться с твоим личным кошмаром, про который ты ничего не хочешь знать. Я тебе говорила, что тебя впереди ждёт столкновение с последствиями сделанных в прошлом глупостей, встреча со своим отражением в зеркале и с рукой Эрднана. Ты, как обычно, сочла это неважным…
… Все твои разговоры про «умерла» - это попытки изобразить, что будущее уже с тобой случилось и больше случиться не может. Я тебе рассказывала, что проживает тот, кто уходит до самого Острова. Про яблоневые ветви и женщину без возраста. И как себя чувствует, когда возвращается. Обратила внимание, что твой опыт несколько… непохож на опыт тех, кто побывал там, вернулся, и смог рассказать? Выводы сделаешь, или подсказать тебе?
… Я не собираюсь рисковать своей репутацией. Мне незачем иметь дела с альвой, которая настолько отказалась заниматься своей жизнью сама, что уже не может оставаться в рамках закона.


Теасна вышла из дома Кёнискэ стеклянная с виду и идущая по стеклу внутри. На ближайшем углу она столкнулась лоб в лоб со Скульд, не менее занятой своими мыслями. Обе не увернулись.
- Ой, извините, - среагировала первой угнурийка, поймав встречную за локоть, чтоб та не упала совсем. Глянула на лицо, знакомое лицо, осеклась. Ещё после случая с паломниками и Зензеро ей не хотелось вот прямо так предполагать, что собеседник может быть болен. А послушав Диасселя, она недавно догадалась, почему именно Зензеро мог на неё напасть.
- Ничего страшного, - отозвалась Теасна. - Я уже не падаю.

Они разошлись. А Скульд, чтобы не держать в себе несказанные слова, остановилась у самой двери. И сказала своему «глазу вечности» - который не мог ответить словами, потому что был всего-навсего заклинанием:
- Это и есть то, что сеют такие как Диассель. После него нельзя просто спросить «Вам больно?». Болезнь превращается в обвинение, в оскорбление, в основание для… применения власти и силы, - по-альвски ей было проще всё это сформулировать, чем по-угнурийски. «Оскорбление» в Угнурии было совсем книжным словом, не сходу и вспомнишь.

Кёнискэ Коар она застала вовсе не гневной, а вытирающей слёзы.