![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
Если отвлечься от вопросов политкорректности, то аналогичные схемы («будем говорить то же самое, но с другими коннотациями») можно найти ещё много где.
Когда таёжный охотник называет медведя медведем только во время охоты на него, а всё остальное время аккуратно именует его «стариком» или «дедушкой», он использует именно табуирование проблемного слова. Табуирует он его для всех контекстов, кроме тех, где его будет устраивать набор коннотаций, связанных с ощущением серьёзной угрозы для жизни и здоровья. Дома ему это ощущение лишний раз как-то не нужно.
Когда после очередных политических событий наступает массовое переименование городов и улиц (включая как частный случай возвращение старых названий) – это тоже попытка избавиться от нежелательных коннотаций и использовать вместо них какие-то желательные. Историческая и социальная информация – это вполне себе частный случай коннотаций.
Когда по некоей сумме социально-исторических событий предлагается переименовать социальную структуру или организацию – будь то ребрендинг коммерческой компании или переименование ГАИ в ГИБДД и обратно – это тоже попытка избавиться от нежелательных коннотаций и привязать к названию явления какие-то желательные. Работает оно несколько хуже, чем хотелось бы использующим этот приём: в примере с ГАИ переименования благополучно прошли с сохранением практически всех вообразимых коннотаций названия. В случае с переименование милиции в полицию epic fail, вероятно, окажется ещё более заметным: слово «полиция» имеет свои коннотации, которые уже всплывают в дискурсе весьма активно и, по всей вероятности, не окажутся желательными для организаторов реформы.
Когда охранника называют «секьюрити», а уборщицу – «менеджером по клинингу», то это тоже попытка избавиться от коннотаций (связанных со стандартными социальными взаимодействиями, исторически сформировавшимися вокруг представителей этих профессий) - а также добавить новые, по тем или иным причинам более желательные. Это не всегда удаётся, однако - и тем хуже удаётся, чем больше разрыв между заявленными новыми коннотациями и фактическими социальными отношениями-взаимодействиями. Которые, между прочим, могут быть изменены, а могут и остаться прежними (какая бишь будет зарплата и какие рабочие взаимодействия с окружающими у менеджера по клинингу?).
Примеры можно искать и дальше, по вкусу. Изменить контекст бывает непросто, изменить конситуацию - очень непросто. Поменять же название иногда можно одной директивой.
Когда таёжный охотник называет медведя медведем только во время охоты на него, а всё остальное время аккуратно именует его «стариком» или «дедушкой», он использует именно табуирование проблемного слова. Табуирует он его для всех контекстов, кроме тех, где его будет устраивать набор коннотаций, связанных с ощущением серьёзной угрозы для жизни и здоровья. Дома ему это ощущение лишний раз как-то не нужно.
Когда после очередных политических событий наступает массовое переименование городов и улиц (включая как частный случай возвращение старых названий) – это тоже попытка избавиться от нежелательных коннотаций и использовать вместо них какие-то желательные. Историческая и социальная информация – это вполне себе частный случай коннотаций.
Когда по некоей сумме социально-исторических событий предлагается переименовать социальную структуру или организацию – будь то ребрендинг коммерческой компании или переименование ГАИ в ГИБДД и обратно – это тоже попытка избавиться от нежелательных коннотаций и привязать к названию явления какие-то желательные. Работает оно несколько хуже, чем хотелось бы использующим этот приём: в примере с ГАИ переименования благополучно прошли с сохранением практически всех вообразимых коннотаций названия. В случае с переименование милиции в полицию epic fail, вероятно, окажется ещё более заметным: слово «полиция» имеет свои коннотации, которые уже всплывают в дискурсе весьма активно и, по всей вероятности, не окажутся желательными для организаторов реформы.
Когда охранника называют «секьюрити», а уборщицу – «менеджером по клинингу», то это тоже попытка избавиться от коннотаций (связанных со стандартными социальными взаимодействиями, исторически сформировавшимися вокруг представителей этих профессий) - а также добавить новые, по тем или иным причинам более желательные. Это не всегда удаётся, однако - и тем хуже удаётся, чем больше разрыв между заявленными новыми коннотациями и фактическими социальными отношениями-взаимодействиями. Которые, между прочим, могут быть изменены, а могут и остаться прежними (какая бишь будет зарплата и какие рабочие взаимодействия с окружающими у менеджера по клинингу?).
Примеры можно искать и дальше, по вкусу. Изменить контекст бывает непросто, изменить конситуацию - очень непросто. Поменять же название иногда можно одной директивой.
no subject