Yutaku

«Король Тумана» приходил ко мне дважды.

В первый раз я записывала наброски о приключениях Авэйна Морской Волны в стране, выбравшей туман, в старших классах гимназии. Прямо на уроках, в основном за отсутствием другого времени и шанса что-то писать; отрывками, с середины и с вообще любого места, где виднее становились события. В первой версии эта история куда больше напоминала фэнтезийный роман, с непременными вставками подробно описанных боёв, верховыми погонями, отношениями между главным героем и его волшебной помощницей… короче, кто читал два-три таких романа, тот знает все основные элементы конструктора.
Текст остался недописанным, и я не слишком торопилась доделывать его, потому что у меня на руках был ещё один дописанный ну-почти-роман, и я уже успела заценить перспективы такого текста: в издательствах мне говорили простую, запоминающуюся фразу «это интересно, но оно не подходит нам в серию». Впрочем, впоследствии про сказки ракров я слышала то же самое, с вариациями. Тогда оба текста ушли в темноту, а дописанный роман – ещё и вместе со скоропостижно скончавшимся винчестером.

Наброски же остались глубоко в закромах стола.

Чуть больше года назад я раскопала их, пересмотрела, убедилась, что это в таком варианте мне уже больше не понадобится - и отправила все эти бумаги в мусорку.

А ещё через несколько месяцев история вернулась, в новом и значительно отличающемся виде. В первой версии Король Тумана в конце концов менял сторону, столкнувшись с живым сокровищем: ведь, в конце концов, именно ради этого он когда-то и рылся в магических секретах, в том числе - заклятий тумана. И в этот момент Авэйн и Ольден оказывались вдвоём против всей страны, потому что не было у Короля Тумана никаких способов открутить кино назад, а выбор её жителей оказался гораздо в меньшей степени обеспечен заклятием и волей Ольдена, чем представляли и сам король, и герой-путешественник. И вот в этом месте я когда-то заткнулась: я всё не находила видела, что именно смогут поделать со страной Ольден и Авэйн вместе в ситуации, когда под видом сдачи победителю/следованию королевской воле стопятьсот леммингов идут именно туда, куда так целеустремлённо и намеренно идут лемминги. Нет, я в то время не видела, почему при такой постановке задача не имеет решения. Равно как и не представляла, что же могло быть в тех самых письмах, которые Авэйн не может прочитать, но может куда-то отнести - и вообще что-то по их поводу может сделать.

Когда же история вернулась, я собрала её в единое повествование ещё раз. На сей раз целиком.

Вышел из Древнего Дома Король Тумана, с мёртвой искрией в короне из тонкого и тёмного металла. Сопровождали его фионты и люди Оллада; на каждого фионта приходилось девять родившихся на этой земле. Приблизился Король Тумана к сияющему в темноте цветку; не касались сияния белёсые пряди тумана, лишь собирались вокруг ночные мотыльки. Сказал он пришедшему в сад человеку:
– Как и Гровль, ты принёс сюда горящий источник раздоров. Ты хочешь ещё раз ввергнуть Оллад в войну?
– Когда эти цветы росли на земле Оллада, вдосталь было в домах белого хлеба и мёда, паслись тучные стада на лугах; песни звучали в праздничных залах, нежный жемчуг и алый коралл украшали тех, кто принимал дары моря. Что равно хорошего есть в Олладе нынешнем, которым взялся править ты?
- У тебя и твоих предков было вдосталь мёда и жемчуга, но не у тех, кто стоит сейчас за моей спиной. Жемчуг и мёд были их голодом, источником беспрестанного горя. Кто, кроме приближённых к Совету, мог в Олладе жить в достатке?
– Если я назову тебе имена, завтра же твои разрушители будут у их дверей. Ольден, у тебя самого всё это было. Но если ты искал королевской власти, почему ты не пошёл именно за живой искрией, и так до конца?
– Мой стеклянный мост давно сломан. И со времён правления Вермелла, последнего из древних королей, Совет избавлялся от тех, кто не переводил себя на дань ему. Что он мог предложить пришедшему с искрией, кроме Шенны?
– Избегая Шенны, ты сделал Шенну из всего Оллада.
( Read more... )

День за днём рыскали охотники на чудовищ по самым скрытым тропинкам и убежищам; ночь за ночью караулили они любого, кто попытается тайно подобраться к Древнему Дому. Когда же настиг их наконец сон, увидели они, что по главной дороге к Древнему Дому идёт человек, несёт в руках горшок с растением, и спешит за ним олень с привязанным к рогу куском белой ткани. Равнодушно смотрели они этот сон, далёкий от яви олладского тумана.

Тот же, кто в этот вечер не грезил, спросил догнавшего его оленя:
– Разве ты не нашёл горькой травы на острове скрытого дерева? Отчего ты вновь бежишь к Древнему Дому?
– Я бегу не к Древнему Дому, а за тобой, – ответил олень. – Онна не нашла скорейшего вестника, который мог бы догнать тебя прежде, чем ты достигнешь стен.
– С чем же прислала тебя Онна? – спросил человек. Тогда олень наклонил голову, и путник осторожно снял с его рогов белый платок. Отошёл с дороги, поставил на тёмную землю свою ношу, развернул ткань. Была она глубоко надрезана от одного края к середине. Тогда человек дорвал платок пополам, одну половину спрятал, вторую обратно оленю на рог привязал, сказав:
– Это её часть, отнеси ей.
( Read more... )

Вновь мимо скрытой лощины с медовником проходил путник, вновь встретил там женщину. Не ухаживала она за посевами, не собирала урожай; сидела в маленьком шалаше, на коленях у неё лежала морда безглазой каменной твари. Приветствовал их пришедший, поставил на землю цветок, который нёс, спросил женщину:
– Перебралась ли ты жить в эту лощину?
– Нет, – ответила та. – Я лишь прячусь здесь, чтобы никто в посёлке не увидел, что мне больно.
– Что случится, если кто-то увидит?
– Люди Туманного Оллада не страдают. Ни соседи, ни охотники на чудищ не признают во мне человека, если увидят.
( Read more... )

В тот день поднялся с болот возле дома Руис серый журавль, полетел в сторону брода. Пролетел над холмом, где стояли в ожидании люди, где паслись их кони, где неподвижно в безветрии висело знамя Древнего Дома. Вернулся к дому Руис, рассказал, что видел.

Вслед за ним поднялся в небо белый журавль, дальше полетел, до самых клеверных полей, на краю которых стоял дом Сальвэйна. Увидел он красно-золотого зверя, спавшего перед воротами; был зверь худ и истощён. Ни одной сушнины не разглядел журавль вблизи охраняемого сада, увидел зато девять тощих чёрных коней, что паслись прямо на хлебном поле к западу от сада. Вернулся к дому Руис с этими вестями.

Третьим поднялся в небо чёрный журавль, дальше всех отправился, к самому Древнему Дому. Не вернулся, как двое других. День прошёл, другой прошёл – явился вместо него ворон с журавлиной косточкой в клюве.
( Read more... )

Добралась Руис до дома, поселила искрию рядом с кустами кислянки. Обломился один из листьев у цветка, стал вянуть. Тогда вечером сорвала Руис этот лист, взяла из дома ореховый гребень, отправилась через болота к медленной текучей воде. Села на корне дерева у берега, стала лохматые волосы расчёсывать. Показалась из воды женщина.
– Дай и мне гребень причесаться, – попросила.
– Дам, если ты покажешь своё зеркало; я ему три вопроса задам.
Согласилсь женщина, взяла у Руис гребень, свои чёрные волосы гладко-гладко расчесала. Вода замерла, чёрным зеркалом стала; подняла тогда Руис принесённый лист:
– Вечернее зеркало, что и кто умирает сегодня в этом листе?
Тёмной осталась вода, лишь проявилась на ней белая рама с надписью. Долго смотрела Руис в середину рамы, но не отражалось там ни её лица, ни чего-либо другого. Встала тогда, пошла от берега, не задала в тот вечер больше никаких вопросов.
( Read more... )

Кеспи спустился по тропе к стеклянному мосту; мейгр на другой стороне поднялся и преградил ему дорогу, держа наготове свой крюк.
– Когда ты шёл наверх, – произнёс мейгр, – ты рассказал мне о Шенне и её изгнанниках.
– Верно, – ответил Кеспи.
– Скажи теперь, сможешь ли защитить то, что несёшь? Здесь, на этой переправе?
– Я этого ещё не проверил, – ответил Кеспи. – Для чего это проверять тебе?
Только на мгновение мейгр перевёл взгляд на перевёрнутые весы рядом с собой. Затем продолжил:
– Какие бы слова я ни слышал, я возвращаю их сказавшему в виде его дороги.
– Разве это не сила для камня желаний, что покоится в руке владыки этой страны?
– Владыка слышит то, что говорится перед троном. Я слышу то, что говорится перед спуском в бездну.
( Read more... )

На следующее утро довела тропа Руис и Кеспи к берегу новой реки; полыхал поток перед ними языками пламени. Сказала Руис:
– Сделай себе переправу из морской жемчужины, что несёшь.
Кеспи положил жемчужину на самый край берега; превратилась она в драгоценную лодку, что оставалась холодной в языках пламени.
– Эта лодка сможет ждать тебя три дня и три ночи; до той поры тебе следует всё успеть.

Тогда Кеспи переправился через огненный поток в жемчужной лодке, отправился дальше. Сухие скалы дальнего берега то были черны и выжжены, то сверкали узорами драгоценных камней, но ни одной травинки не пробивалось сквозь них. Шёл Кеспи по тропе среди них, пока не добрался до широкой чёрной расселины, перед которой сидел мейгр, с чёрным и белым хвостами, переброшенными через плечи. Длинный железный крюк держал мейгр в правой руке, в левой - маленькое пёрышко. Подступил Кеспи ближе к мейгру и увидел, что стеклянный мост за его спиной ведёт через глубокую расселину, а у ног мейгра на камнях лежат перевёрнутые весы, обеими чашами на земле.
( Read more... )

Кеспи шёл между мёртвых деревьев, пока не встретил сидевшего у тропинки человека, седого, в белой одежде. Окликнул тот:
– Куда ты спешишь, пришедший тропой крови?
– Я ищу искрию, – ответил Кеспи.
– Искрии здесь нет, – сказал сидевший. – Если ты пойдёшь дальше этого места, не передашь ли моё письмо тому, кто ждёт рядом с Книгой Дорог?
– Я не знаю, где искать эту книгу и по пути ли она мне. Откуда ты знаешь, что я доберусь до неё раньше тебя самого?
– Я не ухожу отсюда, – сказал седой человек, – так что письмо никак не может придти позже меня.
Кеспи взял у него свиток, отправился дальше. Продолжалась паутина среди мёртвых деревьев; наконец, встретил Кеспи старуху, сгорбленную и в таких же белых одеждах.

– Скажи, что это за место? – спросил он. – Как выбраться отсюда к озёрам, где растёт искрия?
– Это паутина, в которой мухи долго-долго ждут своего паука, – ответила старуха. – Если б я знала, как отсюда выбраться, я бы здесь не бродила. Но зачем ты ищешь цветок, которого не существует?
– Я хочу показать живую искрию Древнему Дому, – ответил Кеспи. – Земля приняла правителя, чей цветок давным-давно мёртв; но она может быть живой.
– Твой цветок тоже умрёт, как только ты сорвёшь его, – сказала старуха.
Затем старуха попросила Кеспи, коль скоро он идёт дальше, отнести её письмо тому, кто ждёт рядом с Книгой Дорог. Взял Кеспи у неё свиток.

Шёл дальше, пока не увидел целую группу людей в белом, собравшихся у разрытого холма. Спросил их:
– Не здесь ли сердце этой паутины?
– Здесь, – ответили ему. – Но паука ты здесь не найдёшь.
– Не сомневаюсь, ведь он сейчас правит Олладом, – ответил Кеспи. – Знаете ли вы, как выйти отсюда?
– Нет, – ответили ему. – А ты помнишь, зачем пришёл сюда?
– Я ищу искрию.
– Силу для мёртвой искрии искал тот, кто пришёл сюда раненым. Ты тоже пришёл дорогой крови; быть может, ты сможешь выбраться.

И эти люди попросили Кеспи отнести их письма. Взял он свитки, отправился дальше по тропинке, шедшей прямо вперёд от холма. Долго шёл среди мёртвых деревьев, привела его тропинка на то же место, только никого у его подножия больше не было.
– Удивителен паук, который делает управляющие нити такими липкими и путаными, – сказал тогда Кеспи. Подступил к самому холму, стал рассматривать разрытую землю; блестело что-то среди комьев. Осторожно откинул верхние комья Кеспи и увидел лежащие там золотые колосья.
– Я уже добывал их один раз, – сказал он. – Сейчас я пришёл не за ними.
Положил письма, которые нёс, стал осматривать весь холм, переворачивая комья. Ничего больше в земле не нашёл. Тогда раскопал он полностью весь сноп золотых колосьев, стряхнул с них землю. Взял всё, что собрал в паутине, и отправился ещё раз прочь от разрытого холма, высматривая воду, в которой мог бы умыться. На сей раз оказалась прямой тропинка, привела его к реке. Вдали видел Кеспи знакомый брод, на который раньше смотрел с другой стороны; на том же берегу, где он стоял, невдалеке начинались сырые мхи журавлиных болот.

На сухом холме среди болот нашёл Кеспи дом, вокруг которого росли колючие кусты кислянки; чёрные козы паслись под холмом. Прошёл Кеспи тропинкой, развёл руками кусты так, чтобы не поранить ни себя, ни ветки. Увидел у дома во дворе девушку, перетаскивавшую под навес вязанки хвороста; была она в одежде болотного цвета, в деревянных бусах и лохматая, как весенний зверь.

– Здесь ли живёт ведьма журавлиных болот? – спросил Кеспи девушку.
– Здесь живу я, моё имя Руис, – ответила та. – Кто ты и отчего пришёл мокрый, словно утопленник?
– Меня зовут Кеспи, и я перебрался через здешнюю реку там, где было ближе, а не там, где был брод. И этот дом - ближайшее место, где я могу найти огонь.
( Read more... )